– Вы Симаков? – подойдя к хозяину подворья, спросил офицер.
– Я. А что?
– Вы арестованы.
– За что, за то, что огонь сожрал мою избу? – Яков попытался было едко пошутить, но с белогвардейским офицером разговор получился коротким. Солдаты погнали Якова в отцепленный вагон, стоявший на запасных путях. Допрашивали его незнаковые люди в жандармской форме. Их интересовали солдаты союзных войск, прибывшие освобождать Север, и среди бела дня внезапно исчезли. При допросе они выбили Якову два зуба. Обходчик держался стойко. Он и в самом деле ничего не знал, только слышал от соседей, что два американских солдата с ружьями ходили по улице и якобы к нему заходили в избу, но куда они делись потом, никто ничего сказать не мог, так как не видели. Иностранцам и русскому штабс-капитану отвечали коротко:
– А хрен его знает?
Иностранцы уточняли, кто такой хрен и где он проживает? Русский офицер даже не пытался уточнять, махнул рукой: самоед он самоедом так и останется.
Ночью, когда Якова выводили из вагона, на путях началась стрельба, и пока конвоиры искали укрытие, арестованный бросился в ельник. Ночью под елками – хоть глаз коли. Стреляли вдогонку. Слава богу, не попали. Да конвоиры, видимо, и не старались попасть. Как потом он узнал, местные мужики пытались открыть вагон, где хранилось продовольствие. Но сработали грубо – часовой услышал и открыл стрельбу.
Всю ночь Яков шел на юг, места были знакомые. К вечеру добрался до Малиновки и там встретил разведчиков из отряда Филипповского. Якова было приняли за вражеского лазутчика, отвели в штаб, который помещался в избе лесника. Допрашивал матрос, по говору не северянин. Условие предъявил простое:
– Будешь врать – пустим в расход.
– Если вы красные, все, что знаю, доложу.
Избу наполнили матросы. Было любопытно услышать, что скажет вражеский лазутчик.
– Вы откуда?
– Из Обозерской.
– Много беляков?
– Это не беляки. Это американцы.
Моряки дружно засмеялись, дескать, откуда им взяться: где Америка и где Обозерская?
– Вот уж за такое вранье стоит тебя в расход.
– Клянусь вам, братцы матросы. – Яков перекрестился.
Месяц назад он и сам не верил, что из Архангельска приедут американцы. А когда на лужайке, где раньше пасли овец, приземлился аэроплан, набежали любопытные обозерцы, в большинстве своем мальчишки.
Из аэроплана вышли двое: один, судя по одежде, военный, второй, высокий, почему-то среди лета был в шерстяном белом свитере. Высокий достал из нагрудного кармана курительную трубку, набил ароматным табаком, зажег спичку, с наслаждением затянулся. Мальчишки заметили, что спичка на ветру не гаснет. Они были поражены этим чудом. Он, в свою очередь, был поражен красотой здешнего края. Он увидел стройные с золотистой корой могучие сосны, необозримое, полное небесной синевы озеро. Энергично жестикулируя, принялся о чем-то с восторгом говорить военному. Потом с иноземным акцентом обратился к мальчишкам: