— А если будет сидеть здесь всю ночь?
— Что же, — Ленивец зевнул, — придется ночью ее навестить. Не бегать же нам за Диком по этому корыту? Того и гляди, нарвешься на кого-нибудь, кто знает пассажиров в лицо. Было бы неприятно.
— Да, этого не хотелось бы.
Ленивец посмотрел на товарища. Неудача сокрушила Живчика.
«Сник, вельо, побледнел. Все морщины обозначились на лице. Словно пузырь с воздухом прокололи. Завял и обмяк Живчик. Эх, ты!»
— Ну ты, вельо, не скисай, — грубо сказал Ленивец, — добудем мы клятого Дика и все, что надо, сделаем. Держись, не так уж плохи дела. Не уйдет он, ему разве что за борт прыгать, а другой дороги, кроме наших лап, нет.
— Да я что ж, я ничего.
Живчик отвернулся, стараясь не смотреть Ленивцу в глаза. «Поросенок тебя пожалел, Живчик. Докатился, старик. А что ж, поросенок не так уж плох, ума маловато, правда, но работать с ним надежно».
— Слышишь?
— Что?
— Не выдержала уточка, полетела в гнездышко. Давай за ней!
Питер Ик допил бренди и решил перейти на виски. В буфете был превосходный шотландский «хейг».
«Это невозможно. Это совершенно невозможно. Почему они все умничают? Почему? И этот туда же... Точка, тире. За что на меня со всех сторон наседают умники? Интеллектуалов сейчас больше, чем дураков. Это верный признак приближающейся всемирной катастрофы. Но что теперь делать? Уходить не хочется, оставаться противно. Ах, донья Миму, донья Миму, секунды счастья мчатся мимо, жизнь до смешного коротка, сиди и слушай дурака... Добавить разве коньяка?»
Он критически посмотрел на виски пополам с водой. Смесь была едва желтоватой. Потянул носом. Из стакана пахло торфяным дымом. «Эх, Шотландия!»
— Вы нелюбопытны, — сказал Оссолоп, — это очень плохая черта в писателе. Вы никогда не станете великим.
— Как вы никогда не станете приятным и вежливым собеседником, — проворчал Ик, доливая в стакан еще виски.
«Кажется, мне уже пора удаляться. Не знаю, как тире, а точка перебрала основательно. О, какое волшебное явление! Это ее дочь, несомненно. Девочка взволнована, она ужасно взволнована. Она как птенец, выпавший из горящего гнезда, у нее дымятся крылышки и беспомощно раскрыт клювик...»
— ...видеть Дика Рибейру, — донеслось от стойки до ушей писателя и пьяного ученика доктора Трири.
Джимми Оссолоп вздрогнул.
«Господи, что я здесь делаю? Как я сюда попал? С ума сойти, как человек может распуститься. Где мои сигареты? Вот они, милые. Сейчас все пройдет. За дело, Джимми, за дело. Выходит, женщины знают, где Дик. Которая из них? Займемся сначала молодой. А старуха не уйдет, ей от бара не отклеиться. Вперед, Джимми! Не шататься, это на девушек производит тяжелое впечатление».
ebooksa