— Разумеется.
— Как вы думаете, радист отзовется?
— Конечно. Только я до сих пор еще не знаю, что это за объект «Б».
— Я тоже не знаю. Но радист должен рано или поздно ответить центру, — помолчав, проговорил Коссовски. — Поэтому и дайте в мое распоряжение взвод солдат. Мы должны сразу же определить местонахождение рации и взять радиста.
— Хорошо, я дам вам взвод солдат из охраны аэродрома, — поколебавшись, согласился Зейц.
— И еще одна просьба... Я в Лехфельде, и об этом должны знать только вы... Понятно?
— Ладно, — отозвался Зейц и положил трубку.
...Рация заработала в одиннадцать ночи, когда на город опустилась холодная, звездная ночь. Одна за другой понеслись в эфир торопливые точки — тире. Сразу же в динамик ворвались голоса функабверовцев, которые дежурили на мониторах.
— Я «Хенке», сто семьдесят три градуса...
— «Бове», сорок семь...
— Говорит «Пульц», двести шестьдесят...
— Я «Кук», сто двенадцать...
Флике стремительно передвигал на карте Лехфельда красные шнурки с тяжелыми грузиками. В перекрестке этих шнурков Коссовски увидел район авиагородка. Кровь ударила в виски.
«Все точно!» — Он бросился к выходу к своей машине:
— Тревога!
— Куда? — вынырнул из темноты унтерштурмфюрер.
— Оцепить дома Зандлера, Хайдте, Венделя, Бука!
Шофера поблизости не оказалось, и Коссовски сам погнал «оппель». Хорошо, что никто не шатался по шоссе.
«Скорей, скорей!» — Он нажимал на газ.
Машина летела на предельной скорости. Коссовски, обычно предусмотрительный, осторожный, на этот раз не думал, сможет ли он один справиться с Мартом или радистом. Он хотел лишь застать их за рацией, у работающего ключа.