Смутившиеся жених и невеста поцеловались.
“Действительно, почему на свадьбах обычно кричат “горько”? — спросил Маяков. — По-моему, более правильно будет “сладко”… Это, кстати, тоже новая традиция, и появилась она на таких вот трезвых свадьбах…”
Посреди зала поставили стол. На нем появились электрический утюг, отвертка, раздвижной ключ.
“Не удивляйтесь, — прокомментировал ведущий, — это начались испытания будущей жены… Представьте себе, муж уехал в командировку, а в доме поломался электрический утюг. Вызывать мастера? А может, попробовать починить самой? Посмотрим, как решит эту проблему Оля…”
На экране крупным планом озабоченное лицо невесты. Она неуверенно берет в руки утюг, осматривает, дергает шнур, затем начинает разбирать. Гости весело подсказывают. Один из шаферов просит отставить подсказки. Под одобрительный гул присутствующих Оля находит поломку и устраняет ее.
“Молодец, Оля! — говорит довольный Маяков. — Если справилась с таким сложным прибором, то остальное все будет нипочем!..”
Починенным утюгом невеста гладила мужскую рубашку. Гости аплодировали.
“Экзамен выдержан! — произносит ведущий. — Жениху тоже предстоят испытания, только немного попозже… А перед этим надо подкрепиться…”
Оля и Штефан идут на свои места. Шафер берет бутылочку с безалкогольным вином “Гвиниса”, хочет налить невесте. Но она отказывается. Шафер наливает жениху, себе. А Оле — “Фанту”. После очередного тоста все выпивают.
“Внимание! — провозглашает Маяков. — Настала очередь Штефана держать экзамен!”
На столе и посреди зала — большая пластмассовая кукла. Рядом — чепчик, пеленки. Новоиспеченный муж надевает на “ребеночка” чепчик. Но никак не может справиться с завязочками. Штефан растерянно улыбается, берет пеленку. Кукла падает на пол. Раздается всеобщий смех, потому что присутствующие думают, что жених разыгрывает публику.
Штефан нагибается за куклой и тоже чуть не падает. Становится ясно, что с ним происходит что-то неладное. Но неестественно ведет себя и камера. Изображение в ней то перекашивается, то ходит из стороны в сторону.
Затем вдруг зал на экране переворачивается вверх тормашками. Видна часть потолка с плафоном дневного света.
— Упал! — вздохнул режиссер.
— Кто? — не понял следователь.
— Стасик Каштанов, — пояснил Решетовский. — Оператор… На этом съемки оборвались… И веселье, как вы понимаете, тоже… Началась паника…
Телемонитор погас. Некоторое время мы сидели молча. Первым заговорил Володарский.
— Грант Тимофеевич, — обратился он к режиссеру, — вы неотлучно находились в зале?
— Почти… Мы ведь не все снимали. Так бы пленки не хватило…
— А вы? — спросил следователь Майкова.