Четырехглазый не находил слов от возмущения. Он поднялся на ходулях, потерял равновесие, уцепился за шапку троллихи, шапка слетела, обнаружив лысую, бугристую голову.
И вдруг Четырехглазый громко ахнул и замер.
Голова его медленно поворачивалась, растопыренные пальцы трепетали. Алиса проследила за движением его головы и увидела, что над площадью медленно порхает какое-то насекомое, похожее на ночную моль, только больше размером и совсем прозрачное.
Как во сне, повелитель подземного царства медленно двинулся к моли.
Догадавшись, что привлекло внимание диктатора, значительные лица кинулись вперед, стараясь поймать моль.
— Нет! — закричал Четырехглазый. — Не смейте! Вы повредите ей крылья! Ее нет в моей коллекции! Сачок! Срочно сачок!
Но сачка ни у кого не было.
Все замерли, глядя на моль, которая как ни в чем не бывало порхала над толпой. Четырехглазый прыгнул за ней, упал, но куда проворнее оказался Пашка. Во вратарском прыжке он кинулся за молью, та не успела увернуться и попала в ладони Пашки.
Лежа, Четырехглазый кричал:
— Осторожнее! Не помни крылья! Убью!
— Убью! — кричали значительные лица.
Пашка осторожно держал моль в ладонях.
Тролль достал из-за пояса коробочку и молча подставил Пашке.
Пашка положил туда моль, тролль закрыл коробочку и передал ее диктатору, который одернул свою мантию, чтобы не были видны ходули, и с трудом поднялся. Он приоткрыл коробочку, заглянул в щелку и сообщил:
— Этот вид науке неизвестен!
— Это он! — прошептала Алиса. — Он ходулями меня одурачил.
Пашка кивнул.
— Спасибо тебе, пришелец, — искренне сказал Гарольд Иванович. — Спасибо, Паша. Наука тебя не забудет. За такую заслугу я позволю тебе высказать любое желание. И я его исполню.
По площади прокатился вздох облегчения. Алиса поняла, что никто из подземных жителей не хочет их смерти. Но в толпе придворных послышались недовольные голоса.
— Молчать! — рассердился Гарольд Иванович. — Здесь я приказываю. Павел Гераскин, тебе предоставляется слово.