— О чем же еще, скажи.
Голос ее звучал ласково, но как бы издалека. Она обернулась ко мне, и ее голос и взгляд внезапно лишили меня воли противиться.
— Я люблю тебя. Я думал о тебе и хотел тебя, — сказал я и положил руку на ее колено.
— Что ж, я здесь.
— Но ты пришла не за этим…
— Да, но какая разница.
Не важно, что она чувствовала, но она не сказала «нет». Она была в моей власти и признала это. Но я не мог не помнить о нашем уговоре — не заводить пока ребенка.
Вид у Глэдис был рассеянный; искушение становилось все сильнее. Я не мог положиться на себя и обнять ее, как бы мне того хотелось, — это было бы насилием, но я и не мог отпустить ее. Опустившись перед нею на землю, я обнял ее колени, прижался к ним.
— Я хочу тебя, — сказал тебя, — хочу каждую минуту. И это не проходит.
— Почему не поступить, как тебе хочется? — спросила Глэдис — мой ласковый враг, воплощенный соблазн. Она сидела спиной к свету, но я видел темный блеск ее глаз.
— Нет, — ответил я, — не сейчас. Нам нельзя пока иметь детей.
Колени ее задрожали.
— Ты хочешь ребенка.
Сердце заколотилось у меня в груди, и я еще крепче прижался к Глэдис. Красота ее была как порыв ветра, срывающий с вожделения лукавые одежды соблазна. Уговор, бывший помехой, внезапно превратился в моего союзника.
— Да, — сказал я. — Я люблю тебя и хочу иметь от тебя ребенка, но ты, Глэдис, как же ты…
— Не беспокойся обо мне, если хочешь меня.
— А ты… ты хочешь этого?
— Да, хочу.
Я поднялся и взял ее за руки:
— Пойдем со мною.