Паламон еще раз поклонился.
– Разрешите мне вернуться в Перепутье. Я должен принести братьям радостную весть…
Легкая тень пробежала по лицу Макария.
– Не спеши. Сперва нам надо поговорить. Пройдем внутрь…
Лицо молодого человека побледнело. Он вскочил и пробежал взад-вперед по келье.
– Вы ошибаетесь!
– Как ты смеешь! – насупился судья.
Макарий жестом остановил его.
– Пусть говорит. Он не глуп, и он спас наш город…
– Руками язычников, между прочим, – пробурчал судья себе под нос, – лучше бы их бурей засыпало…
– Отче! Отгородившись от мира, мы лишь заключим сами себя в тюрьму, – с горячностью проговорил Паламон.
Макарий покачал головой.
– Мир меняется. И нам с ним не по пути. Мы должны сохранить то, что божьей волей оказалось в наших руках. На этот раз мы смогли устоять, но враги будут приходить снова и снова, и что тогда?
Паламон на минуту замялся. Но затем возразил.
– Мы не одни. Мы не должны впадать в гордыню и почитать себя единственными чистыми среди грешников.
– У нас выбор либо покориться, либо погибнуть, – холодно произнес судья, – я предпочту третий путь. Отец Макарий прав, нам нужно отгородиться от мира.
Паламон лишь развел руками в бессильном несогласии.
– Я не заставляю тебя быть с нами, сын мой, – вздохнул Макарий, – но я был бы рад видеть тебя здесь.
Молодой человек отрицательно замотал головой.
– Нет, отче, я должен вернуться к братьям в Перепутье. И я останусь в мире, а не буду искать укрытия в песках. Бегство не выход.