— Охолонь, Кузьмич… Здорово, — пожал руку ротному старшине Корнеев. — Пусть отдыхают. Завтра погляжу на них. Капитан Малышев с пополнением где расположился? К ним проводи…
— Так, туточки они все… — повернул голову влево и назад старшина. — Вон, вас дожидаются, вместе с взводными. Просто, у меня слух лучше… Таежный. И Степаныч, уже с полчаса как зудит, что кофе стынет, а разогревать нельзя. Чем помои пить, лучше вылить.
— Скажи Степанычу, пусть сюда вынесет… Некогда рассиживаться. Он поймет, — распорядился Корнеев и повернулся к радисткам. — Не отставайте, девчонки. Потеряетесь…
— Девки в расположении роты?.. Ночью?! — разинул рот старшина, привычно отшагнув в темень. — Настоящее светопреставление!.. М-да, пойду, обрадую Степаныча. Что же это с нашим командиром в госпитале такое приключилось, что он с собой баб приволок? Либо войне конец близиться, либо с Даш…
У старого охотника-промысловика слух и в самом деле был отменный, но и остальные разведчики на тугоухость не жаловались и, заслышав их разговор, подтянулись ближе.
В темноте можно было не скрывать эмоций, и Корнеев крепко обнялся со офицерами.
— Рад, что вы живы, парни.
— Мы тоже рады твоему возвращению, командир… — чуть коверкая от волнения слова, прочувственно ответил Коте. — Едва угомонили бойцов. Без приказа отказывались ложиться спать. Все хотели тебя дождаться.
— За Андрюху отдельное спасибо, — негромко шепнул Рыжов. — Я знал, что ты его вытащишь. Даже номер штрафбата разузнал, куда его отправили… А ты, и сам уже позаботился обо всем… Спасибо, Николай…
— А ну, посторонитесь чуток, сынки. Дайте мне на Колю взглянуть! — вмешался в разговор окающий голос. — Отощал небось, на казенных харчах. Подумать только, десять дней без кофе!..
Степаныч бесцеремонно отодвинул в сторону молодых офицеров и протянул Корнееву большую, испускающую неимоверные ароматы, фарфоровую кружку, которую ординарец непостижимым образом тоже умудрялся беречь все эти годы. Только ухо отбилось.
— А вы не зыркайте, не зыркайте, — тут же завел прижимистый ефрейтор привычную песню. — Самые последние зернышки смолол. Даже на утро ничего не осталось… — и тут же, без перехода, ворчливо прибавил, косясь на две скромно замершие, но хорошо различимые в свете выползшей на небо луны, стройные женские фигурки. — Баб-то, Коля, зачем к нам притащил?
— Это не бабы, товарищ ефрейтор, — делая огромный глоток уже едва теплого, но еще не остывшего окончательно кофе, назидательно промолвил Корнеев. — Это приданные нам радистки… — и протянул кружку стоявшей ближе Мамедовой. — Угощайтесь, девушки. Извините, что из одной посуды, но у Степаныча имеется только этот сервиз. На одну персону. И не обращайте внимания на его ворчание. На самом деле, Игорь Степанович добрейшей души человек. А хамит он незнакомым людям исключительно из врожденной застенчивости.
— Девок в поиск берешь?! — ахнул Степаныч. — И впрямь что-то неладное случилось с нашим ротным… Прав Кузьмич.
— Ну, все, хватит! — построжел голосом Корнеев. — Будя языками чесать. Прямо правление колхоза, а не воинское подразделение… Кто сейчас занимает командирскую палатку?
— Ну, ты и спросил, командир, — коротко хохотнул Рыжов. — Пустил бы в нее кого-то твой Степаныч, званием ниже генеральского… Так и стоит порожняком. Вас с Андреем дожидаясь.
— Это хорошо, — рассеянно заметил Корнеев, уже погружаясь в более важные мысли. — Андрей, веди всех к нам. Я через минуту буду… — и, понизив голос, прибавил только для взводных. — Слушайте сюда, парни. Дело предстоит секретное и чрезвычайной важности… Вам, я доверяю, как себе, поэтому не приказываю, а прошу лично: походите вокруг, присмотрите, чтоб на деревьях лишние уши не выросли. Да, сами тоже особенно не прислушивайтесь.
Командно-штабная палатка освещалась подвешенной к центральной распорке, керосиновой "летучей мышью" с сильно прикрученным фитилем, но и этого тусклого света вполне хватило, чтобы Корнеев смог увидеть, как на лицах личного состава формирующейся разведывательно-диверсионной группы возникает, с поправкой на черты лица, одно и то же удивленное выражение.
Капитан Малышев, прослуживший вместе с Николаем последние полтора года, никак не ожидал увидеть рядом с командиром двух радисток. Остальные бойцы, хоть и не знали о принципиальной позиции майора Корнеева в этом вопросе, поотвыкнув в штрафбате от женщин, тоже не были готовы к обществу таких красавиц.
А младшие сержанты, одним лишь появлением посеявшие смятение в рядах мужчин, тоже не ожидали такого обилия офицеров и, теряясь под их восторженными взглядами, мило краснели и растерянно хлопали длинными ресницами.