Вот и думай, майор, шевели мозгами. Ищи нестандартные решения. На то тебе, товарищ Корнеев, голова и дадена, а не токмо для ношения фуражки или другого форменного убора. Подмечай мелочи, анализируй… Хотя, с другой стороны, до тех пор, пока задача группы совпадает с вражескими планами, можно с гитлеровцами и в поддавки поиграть. Готовясь к тому, чтобы в любой момент изменить правила, и пока враг очухается — уйти, вывернуться из-под удара.
Ракета опять хищно полыхнула, и все замерли, вжимаясь в землю.
Первая линия окопов была уже совсем рядом, метрах в пятнадцати. Левее, где немцы оборудовали пулеметное гнездо, слышался негромкий разговор. Какой-то Ганс рассказывал какому-то Дитриху о последнем, полученном из дома письме. И жаловался, что давно не был в отпуске. Мол, соскучился, сил нет… А товарищ участливо советовал ему отвести душу, постреляв по русским. Видимо, Ганс согласился, потому что пулемет быстро затарахтел, выплевывая в ночь рой пуль и ссыпая в кучку, под ноги, излишне говорливым пулеметчикам пустые, дымящиеся гильзы.
Пользуясь поднятым шумом, разведчики ссыпались в траншею и, пробежав с десяток шагов, за спинами увлеченных стрельбой немцев, свернули в ближайший ход сообщения. Здесь замерли, сбившись плотной кучкой, ощетинившись автоматными стволами, напоминая настороженного ежа. Еще не свернувшегося клубочком, но уже сжавшегося, готового атаковать или убегать. Как раз вовремя… У пулеметчика Ганса закончилась лента, и траншею накрыла вязкая тишина. А еще мгновение спустя, разбрызгивая искры, рассерженно зашипел, взмывая в небо, светящийся сгусток. Одновременно из приоткрытой двери блиндажа вырвался луч фонарика, к счастью шарящий по противоположной от группы стенке траншеи.
— Schießen zu aufheben! (Прекратить стрельбу!) — заорал кто-то нервно. — Daß darbot sich? (Что случилось?)
— Schuldiger, Herr Hauptmann! Zeigte sich! (Виноват, господин капитан! Показалось!)
— Donnerwetter! Verfluchter Hund… (Гром и молния! Проклятый пес…) — все еще раздраженным тоном, но уже гораздо тише проворчал разбуженный стрельбой офицер. Он потоптался еще немного на пороге, а потом шагнул обратно и плотно закрыл за собой дверь блиндажа.
Корнеев тут же ринулся в ту сторону, давая знак остальным следовать за ним.
Стараясь производить как можно меньше шума, группа гуськом пробежала мимо офицерского блиндажа и свернула в крытый ход сообщения, ведущий во вторую линию окопов. А еще минуту спустя "призраки", подсадив девушек, выметнулись из дальней траншеи, подходившей почти впритык к опушке и, пригибаясь к земле, бросились под защиту леса. Успели… Ракета взмыла как раз в тот миг, когда Малышев уже привычно придерживал руками слишком раскачавшиеся ветки.
Присели, переводя дыхание. Самое трудное и опасное осталось позади, но расслабляться было рано. Чужой, неисследованный лес мог прятать врагов не хуже, чем разведчиков. А единственной защитой для группы была непроглядная темень, которая в любой миг могла предать, осветившись вспыхнувшей спичкой или сполохом карманного фонаря. Еще хуже — неожиданным снопом света от вспыхнувших фар, укрытого ветками или маскировочной сетью, автомобиля.
Но и рассиживаться некогда: летом светает быстро. Корнеев поманил к себе старшину Телегина. И условленными знаками приказал продвинуться вперед на пятьдесят шагов. Кузьмич кивнул и бесшумно исчез во тьме.
"Вот из кого надо было формировать группу, — запоздало подумал Николай. — Хотя, если вдуматься, умение двигаться бесшумно еще не делает из охотника настоящего разведчика-диверсанта. Зато, уж если совпадает…"
Корнеев ткнул пальцем в Гусева и указал направление, в котором выдвинулся старшина. Через пять секунд, следом за ними пошел Пивоваренко. От десантника шуму было больше, чем от первых двоих, но лес молчал. Зато, когда пришла очередь саперов, у Николая даже сердце екнуло. Вот где сказалось отсутствие хоть какого-то времени, необходимого для подготовки. Ползали оба капитана отменно, а вот ходить по ночному лесу не умели совершенно. Удирающее от опасности стадо диких кабанов подняло бы меньше треску и шороху.
К счастью, противника поблизости не оказалось, и Корнеев поспешил переместить вперед одним броском всю группу. При этом, с некоторым удивлением отметил, что в движениях младшего сержанта Гордеевой нет той заполошной суетливости, присущей многим остальным. Девушка передвигалась уверенной поступью бывалого лесника. Но, в целом, общая картина от этого не менялась. Уповать на везение и дальше не стоило. К сожалению, у этого фактора, столь желаемого, особенно на войне, постоянства и надежности не больше, чем у неразорвавшихся, после выстрела, артиллерийских боеприпасов.
Николай быстро все взвесил и подозвал к себе Гусева, Малышева, старшину и Степаныча.
— Кузьмич, ты пойдешь впереди группы. Останавливайся, примерно, через каждые пятьдесят шагов у хорошего укрытия. Жди Степаныча и только после этого двигайся дальше. Если ничего не случится — привал через полкилометра. Там затаись и жди всю группу. Андрей, ты прикрываешь нас слева. Ты, Иван — справа. Думаю, двадцати, максимум — тридцати шагов хватит. Я сопровождаю основную группу. Сигнал тревоги — крик филина. Отбой тревоги — двойной крик. Тройной крик — "все ко мне"! Движемся максимально быстро. До рассвета необходимо уйти от передовой не меньше чем на три-четыре километра. Задача ясна? Выполнять.
"Вот уж никогда не думал, что безалаберность противника будет меня настораживать больше, чем усиленная бдительность… — думал майор, поднимая разведчиков. — Вот запутал полковник, краев не найдешь…".
— Держитесь свободнее, товарищи, не напрягайтесь. Лишний шум производит как раз тот, кто пытается не шуметь и слишком суетиться. Ничего, скоро посветлеет и сразу станет легче. А через день-два так наловчитесь, что вас даже заяц не услышит, пока вы ему уши не оттопчите. Двигайтесь парами и поддерживайте друг друга. А если уж упадете, то ни в коем случае не пытайтесь сразу вскочить на ноги. Не торопитесь, полежите пару секунд… Осмотритесь. Вас прикрывают с трех сторон опытные разведчики. В случае непосредственной опасности, успеют предупредить… Как кричит филин все запомнили? Повторяю: услышите птицу — замрите, пока она не подаст голос еще дважды кряду. Если кому-то покажется, что он потерялся или отстал от группы — не волнуйтесь и не шумите, я лично замыкаю движение, подберу всех… И еще — пока не привыкните, советую свободную руку держать полусогнутой, на уровне лица. Поможет сберечь глаза от веток и сучков. Ну, все, вперед.
Совет помог. Почувствовав себя увереннее, бойцы успокоились и стали передвигаться гораздо тише. Они и сами приноравливались к лесу, и он переставал воспринимать людей, как неуклюжих чужаков. И с каждым шагом группа "Призрак" все больше углублялась в сонно дремлющий тыл вражеских войск.
Следующие пятьсот метров преодолели довольно споро. Не бегом, но и не замирая при каждом шорохе. Лес по-прежнему молчал… И у Корнеева опять возникло ощущение, что их ведут. Уж больно гладко все удавалось.