— Смотри, марсиане! — сказал Титлов.
По снегу вились следы — шли двое с нартами. Теперь, без сомнения, можно было сказать — шли люди. И шли они как люди, и следы их тянулись бесконечной синусоидой, потому что люди не могут ходить строю по прямой, как, например, медведи, и медведи не тащат за собой нарт. И видимо, одни из людей покрепче или помоложе, потому что следы упорно оттягивало вправо, в сторону океана. Это делалось вряд ли нарочно. Те, кто шел, очевидно, об этом не догадывались, и заранее можно было предположить, что в ледяном безмолвии оказались люди, не очень опытные в полярных путешествиях, но, безусловно, смелые, даже отважные.
Вот что мы предположили о них с воздуха по следам.
Вдруг за грядой торосов следы пропали. Под нами было чистое снежное поле.
— Что за чертовщина? — пробурчал Титлов.
— Проглядели, — сказал я. — Люди, видимо, спрятались в торосах.
Титлов развернул машину.
Мы снова прошли над грядой торосов.
Следы скрывались в ледяном гроте.
— Они прячутся от нас! — проговорил Афинский.
Мы переглянулись. Такое совсем не вязалось с представлениями об Арктике и полярниках. Люди прячутся от самолета, люди прячутся от людей, оказавшись среди океана, в сотнях километров от любого населенного пункта!
— Садимся? — предложил я Титлову.
— Действительно, что это за люди? — спросил, ни к кому не обращаясь, Патарушин.
— Два снежных человека, — отшутился бортмеханик Богданов.
Мы нашли подходящее поле для посадки километрах в трех от места, где видели следы. Сбросили дымовые шашки. Сели.
— Берите винтовки и пойдем, — сказал Титлов.
Взяли винтовки. Пошли.
— Не держитесь кучей, — приказал Титлов.
— Почему? — спросил Патарушин, когда мы, выражаясь языком военных, рассредоточились.
— Мишень больно крупная, — буркнул за Титлова Афинский.