Таинственный свет пробивался через плотные занавески в сад, освещал большую, развесистую яблоню, снег и ветви сирени с поблёкшими, но упорно не желающими опадать листьями.
Виктор злился, пытаясь не думать об истинных причинах этого неприятного состояния, — несмотря ни на что, ему нравилась эта девушка.
— Комендант — мужик не промах, — пользуясь молчанием напарника, продолжал Мишка-Козырь, — раньше он эту свою секретаршу на квартиру к себе таскал, а теперь здесь организовались. Место, конечно, подходящее. Что ни говори, а умеют всё-таки фрицы дела обставлять…
— А ты видел? — вдруг со злостью спросил Виктор.
— Что?
— На квартиру, спрашиваю, — видел?
— Ха, интересно! Я не видел — другие видели.
— Не верю я, — упрямо, точно убеждая самого себя, сказал Виктор.
— Во, смотрите на него. Херувимчик! Жизни ты не знаешь, Витька, вот и сомневаешься.
В доме глухо прогремел выстрел.
Виктор насторожился, а Мишка-Козырь совершенно спокойно сказал:
— Во, даёт, гад! Раз — и концы в воду. А я думал, что тут полюбовное дело. Понял?
— Дурак ты, вот это я понял. Перестань болтать, как помело.
Раздался второй, затем третий выстрел, а следом за ними послышалась дробь длинной автоматной очереди.
— Витька, — забеспокоился Козырь, — там что-то не то. Пойдём — поглядим.
— Пошли!
Мишка-Козырь шёл первым. Открыв дверь в коридор, они увидели переводчицу коменданта. Она стояла, прислонившись к стене, обмякшая, бледная. Правая рука беспомощно, как переломленная ветвь, свешивалась вниз под тяжестью пистолета. Наташа тяжело дышала и, теряя силы, медленно сползала по стене.
Козырь зарядил карабин, бросился к Наташе и, толкнув в грудь, выхватил у неё пистолет, затем, дёрнув за подбородок, поднял голову.
— Перестань издеваться, — крикнул Виктор.
— Не валяй дурака, — огрызнулся беззлобно Козырь и, убедившись, что переводчица без сознания, бросился в комнату.