Пристально и очень серьёзно посмотрел он на парня.
А Тихон уставился в угол с выражением решимости и обиды.
— Садись, Тихон, что стоять столбом. В ногах правды нет. Скажи, ты любишь Таню? — спросил Владимир Васильевич и перевёл взгляд на Таню.
Тихон не ожидал такого вопроса, но, несмотря на это, не обнаружил ни растерянности, ни смятения. Он ответил твёрдо, с вызовом:
— Люблю!
Ответил таким тоном, в котором явно прослушивалось, что Тихону эта тема, по крайней мере, неприятности не доставляет.
— Прекрасно! Понимаю и приветствую! Как такую не полюбить — умница, красавица! Хорошо, а теперь скажи, зачем же ты хочешь ей принести горе. У неё и так его хватает по горло!
— Я? — испуганно спросил Тихон.
— Конечно.
— Да я для неё…
— Я, да ты, да мы с тобой, — перебил его комиссар, — опять горячка и фокусы, опять всё через пень-колоду да на авось! Пора уже стать посерьёзнее. Пропадёшь, а что с Таней будет? Об этом ты подумал? Нет, конечно. Между прочим, запомни: вспыхнуть вот так, как ты, легче, чем повседневно и разумно вести борьбу. Я знаю, что ты можешь и гору свернуть, но только чтобы с маху! Это ты пустил старый, глупый лозунг по отряду: или грудь в крестах, или голова в кустах?
— Между прочим, — невозмутимо ответил Тихон, — эту поговорку впервые я услышал от вас.
— Ой, Тихон, дотошный ты парень, забубённая, горячая голова. Ты мне зубы не заговаривай! Я тебя спрашиваю: о Тане ты подумал? А она ведь тоже тебя любит. Да, любит! И не таращь на меня свои кошачьи глаза. Прибежала, дрожит вся — боится за тебя. А тебе, конечно, всё это трын-трава. Ты — Тихон Тарасов, прославленный партизан, герой! Раз ты решил — баста. А каково другим будет от этого? Хорошо или плохо? Не пострадает ли наше общее дело от этих фортелей — это для тебя значения не имеет.
— Товарищ комиссар!
— Ну, что?
— Что же вы меня срамите, будто я какое плохое дело задумал? Гердер — это же такая сволочь! Это бандит, а я должен терпеть? А она сразу же бежит к вам, точно я маленький какой…
— Она за тебя боялась, жизнь твою спасала. А ты её чуть ли не предательницей считаешь.
Владимир Васильевич потрепал его за волосы.
— Хороший ты парень, но необуздан и горяч.
— Что же я, выходит…