— Может, домой пригласишь? Или брезгуешь? Не надо, мы с тобой одного поля ягоды; сладкие, как мёд, податливы, как кошки.
Наташу передёрнуло, но она сдержала себя:
— Пойдём!
Дома Наташа вела себя, как гостеприимная хозяйка: предложила ужин, поставила подогревать чайник.
Но Зинка от всего отказалась:
— Не егози.
— Что тебе не так? — удивлённо спросила Наташа.
— Я по делу к тебе. Отступись от Шварца! — грубо, но в то же время просительно выпалила она. — Добром тебя прошу! — И вдруг без всякой связи с предыдущим, с отчаянной откровенностью сказала: — Если бы ты только знала, как я несчастна!
Цель странного визита прояснилась: пришла поверженная соперница.
Наташе стало весело.
— Я бы рада, да он теперь не отпустит, — почти миролюбиво возразила она.
Зинка задумалась. По её лицу было видно, что она мучительно пытается что-то понять. И тут Наташа заметила, что Зинка пьяна. Её миловидное полное лицо было красным, переносица покрылась бисером пота, на глаза легла мутная поволока.
— Ты вот что, дева, со мной не шути! — опять с угрозой, хрипло произнесла Зинка. — Уж как ты там знаешь, а Ганса оставь! Он мне самой нужен!
— Тебе от этого какая радость?
— Это уже не твоё дело.
Наступила пауза, она была настолько велика, что, казалось, к концу её собеседницы забыли, о чём разговаривали.
Зинка сидела краснолицая, грудастая, с нелепой причёской по последней моде, которая совершенно не шла к её лицу.
Вернулся с работы Иван Фёдорович, поздоровался, снял пальто и прошёл в свою комнату.
— Дядя?
— Дядя, — ответила Наташа.