Снаружи доносились шум и крики. Он посмотрел в оконце и во дворе увидел мужчин в полном вооружении, с факелами в руках. Среди них можно было угадать освещенного мигающим светом факелов Гиссура. Он замер. Гиссур! В минуту слабости он дал позволение своей дочери Ингебьорг выйти замуж за этого негодяя! Пусть так вышло, ну и что? Гиссур… Неужели именно этот червячок грыз его? Он враждовал с Гиссуром. Но чтобы вот так? Хотя если говорить честно, то ничего другого нельзя было и ожидать от мерзавца, который всеми силами пытается выслужиться перед норвежским королем.
Сердце сильно забилось, но он не хотел признаваться, что боится. «Не может же смерть прийти в такую ночь, — подумал он, — в эту мирную звездную ночь».
Он открыл комод и покопался в вещах, нашел секретный механизм тайного отделения. Замочек щелкнул. Рука обхватила трубку. Никогда и ни за что этот пергамент не должен попасть в руки Гиссура и бесчестного норвежского короля. Он сунул трубку себе под рубаху, незаметно пробрался по узкой лестнице, выбежал в переулок за домами и поспешил к священнику Арнбьорну.
Старик сидел на кровати, подтянув одеяло до подбородка, и смотрел на него широко раскрытыми испуганными глазами. Он облегченно вздохнул, когда в полумраке признал хавдинга.[10]
— Кто там?..
— Гиссур и его люди!
— Гиссур?! — Священник перекрестился и сполз с кровати на пол. — Спрячься! Я знаю где! В погребах. Там есть каморка.
— Обещай мне сделать кое-что! — Слова прозвучали необычно. Спокойно. Повелительно. Без признаков страха. Он вынул трубку с пергаментом. — Арнбьорн, слушай меня внимательно!
Арнбьорн сидел с открытым ртом:
— Да?
Он протянул пергамент. Какое-то время оба держались за кожаную трубку.
— Если к утру меня не будет в живых, ты, Арнбьорн, должен будешь выполнить одно мое поручение. Ничего важнее в твоей жизни еще не было.
Священник молча кивнул.
— Ты должен передать пергамент Тордуру Хитроумному. — Он вперил взгляд в священника. — И еще, ты никогда никому не должен говорить об этом. Никогда ни единого слова!
— А что сказать… Тордуру?
— Он все поймет.
Тордур был еще одним хранителем в Исландии. Если можно было довериться кому-то на этой земле, так Тордуру Хитроумному, сыну брата.
И, только сказав это, он выпустил трубку из рук.
— Охраняй его ценой собственной жизни! Даже если тебе выколют глаза. — (Священник вскрикнул и отпрянул.) — Сохрани пергамент и никому не говори, что он у тебя есть и даже что ты что-то про него знаешь! Обещай мне это, Арнбьорн, именем Господа!
Священник несколько помедлил, задумавшись о том, что ему могут выколоть глаза, и затем ответил: