— Как же это тебя, Сашка? — всхлипывала Маша, шагая рядом с носилками.
— Чемодан с вами? — вдруг спросил шкипер и опять закрыл глаза.
— Нету чемодана, — спохватилась Маша, растерявшись.
— Вернись и возьми. У Апполонова в головах. Пропадете без него.
— Мертвый ведь Апполонов. Зарезанный. — Маша вся сжалась. — Я боюсь.
— Значит, и его...
Шкипер опять забылся, умолк.
— На тот свет идет, а все о барахле думает, — чертыхнулся Быков, когда они вошли в лес и опустили носилки.
— Надо забрать чемодан, — сказал Ратников, — дорого стоит, может пригодиться. Сходи-ка сам.
Быков нехотя ушел. Вернулся злой, покосился на шкипера.
— Поговорил бы я с тобой в другой раз. — И на вопросительный взгляд Ратникова сердито отмахнулся: — Ни черта там нет!
— И чемодан тоже... И Апполонова, и чемодан... — выдохнул шкипер, не открывая глаз.
— Куда немец ушел: на хутор или на село? — спросил Ратников осторожно.
Голова шкипера откинулась на сторону.
— Сзади, топором меня... и все.
Лесом идти было свободней, но пот катился с лиц Ратникова и Быкова — с каждым шагом, казалось, тяжелел шкипер. Наконец Ратников остановился.
— Все, шабаш! Далеко от моря уходить не стоит. Будет нужда — шлюпкой воспользуемся.
Они сидели около носилок на теплой траве, измученные переходом, восстанавливали потраченные силы, молча смотрели на шкипера. Он то ненадолго приходил в себя, то сознание у него опять проваливалось, губы беззвучно шевелились, — будто с кем-то и о чем-то говорил он, — и нервным тиком подергивалась щека, полуприжатая к разрубленному, замотанному тряпками плечу.
Маша не отходила от него ни на минуту, поила, смачивала лицо, протирала отваром плечо и рану по краям — знать, пробудилась в ней женская жалость к раненому, позабылось на это время все, что вынесла от этого человека, и все проклятья, которые слала ему за свои горькие обиды и унижения, отошли теперь в сторону. Наверное, такое свойственно лишь русской женщине, всегда готовой простить, разделить беду с человеком, которого еще вчера ненавидела за причиненные страдания и которого, быть может, возненавидит опять, когда беда пройдет, когда помощь ее уже не будет нужна, но сейчас, в трудную минуту, она не оставит его — не позволит ей это сделать сердобольность, чистота души и чуткое сердце...
— Вот мыслишка-то какая пришла мне, — сказал Ратников, отойдя с Быковым в сторону. — Если говорить напрямую, а кривить нам с тобой — без дела, всыпались мы порядком. Куда бы ни подался пленный фриц — о нас не позабудет.
ebooksa