— Что такое? — встрепенулся Костюченко.
— Военный патруль. Фонариком светят, приказывают остановиться, — пояснила Лена.
К газику с двух сторон подходили бойцы в касках, с винтовками.
— Кто такие? Документы! — потребовал старший.
— Милиция, — ответил Костюченко, подавая удостоверение.
Когда машина отъехала, Костюченко негромко попросил:
— Ты не забудь, напомни мне завтра. Справку надо тебе на машину. А то будешь одна ехать, посмотрят на твой комбинезон, да по ошибке отберут машину для какой-нибудь части. Ходи тогда, доказывай.
— Напомню, Кузьма Антонович, — откликнулась Лена.
Возле управления Костюченко выпрыгнул из машины.
— Возьми вот, — протянул он шоферу свою телогрейку. — Совещаться, может, долго будем. Ложись подремли.
Лена отогнала машину в сторону. От реки тянуло прохладой. Голубоватые лучи прожекторов стремительно перекрещивались в небе, падали в Волгу, выхватывая из тьмы то борта катера, то лодку, то верхушки деревьев на противоположном берегу.
Время в ожидании текло медленно. Лена незаметно задремала.
— Эй, товарищ! — разбудил ее громкий голос. — Не найдешь огоньку?
Возле кабины стояли двое шоферов с милицейских машин.
— Не курящая, ребята!
— Ну, что с бабы спросишь! — усмехнулся высокий и повернул к своей машине.
— Не скажи, Гена! — вступился второй. — Говорят, отчаянный она водитель... Ну, ладно. Ты слушай дальше. Подоспели мы вовремя. Выставили охрану возле магазинов. Смотрим, типы подозрительные появились. Думали, наверное, раз бомбежка, так и милиции не будет и тащить можно. Ан не вышло...
Светало. У входа в управление размеренно прохаживался часовой. Вдруг открылась дверь и, громко переговариваясь, на улицу высыпала группа людей.
— Поехали, Лена! — крикнул Костюченко. — Завезешь меня в отделение, потом домой, отдыхай, управляйся с делами. А к обеду — на работу.
— А вы как же, Кузьма Антоныч!