— Что непонятно, Никита Родионович? — спросил, не отрываясь от газеты, Грязнов.
— Почему Юргенс так равнодушен ко всему?
— К чему? — оживился Андрей.
— Их бьют, они отступают, армия разваливается, а господа юргенсы спокойны, больше того, они проявляют заботу о нашем с тобой будущем, словно ничего не происходит особенного, а тем более опасного для Германии.
Грязнов внимательно смотрел на Ожогина, силясь понять, в чем дело. Действительно, почему Юргенс так уверенно спокоен? Мысленно Андрей пытался найти какой-нибудь убедительный ответ на заданный вопрос.
— Может быть, у немцев действительно есть какое-нибудь секретное оружие? — наконец, нерешительно высказал он свое предположение.
— Чушь! — резко бросил Ожогин и зашагал по комнате. — Если бы оно было, они не допустили бы катастрофы на фронте. Тут что-то другое. Но что?
Андрей и сам чувствовал, что его догадка наивна, однако, других доводов у него не было. Он ждал, что скажет Ожогин.
— Юргенс не может не знать положения дел на фронте — проговорил Ожогин.
— Это исключено, — охотно согласился Грязнов. — Они же сами теперь пишут в газетах об отступлении. Правда, призывают немцев не падать духом и положиться целиком на фюрера — он, дескать, вывезет...
Ожогин остановился и посмотрел на Грязнова долгим испытующим взглядом, будто на его лице был написан ответ на возникший вопрос.
— Признают, что положение серьезное, отступают, сдаются в плен... Значит, вопрос о будущем Германии стоит в траурной рамке. Это — конец! Тогда зачем им нужны мы и подобные нам? Зачем?
Андрей откинулся на спинку стула, зевнул и проговорил равнодушно:
— Да, ерунда какая-то получается, ничего не поймешь у них...
— Не поймешь? Надо понять. Нельзя с закрытыми глазами итти в эту серьезную игру.
— Нельзя, конечно... — согласился Андрей и стал снова с показным равнодушием просматривать первую страницу газеты «Дейче альгемейне цейтунг».
— Мне кажется, — заговорил опять Ожогин, — что у них дальний прицел... — Он остановился у окна и посмотрел на серое осеннее небо: оно непрерывно менялось от плывущих сизых облаков — делалось то темнее, то светлее. В оконные стекла бились голые ветви яблони, словно просились в тепло комнаты.
— Ты читал статью на второй полосе? — неожиданно обратился Ожогин к Андрею и, не дожидаясь ответа, пояснил: — Америка и Англия тянут с открытием второго фронта — в этом Гитлер видит разногласия между союзниками.
Андрей отложил газету и вопросительно посмотрел на Ожогина. Неужели Никита Родионович все-таки установил причину? Хотя в его словах пока еще нет ничего конкретного, но, несомненно, за ними последуют более ясные, определенные мысли. Уж если Ожогин начал, значит...
— Ну и что же, — поторопил вопросом друга Андрей, — что вы находите в этом?
ebooksa