— Ты — хозяин… Повелевай.
— Речь идет о девочке. Во сне ее посещают жуткие видения. Да и общее состояние становится все хуже. Сможешь ты ее вылечить?
— Да.
— Когда?
— Хоть сейчас, если такова твоя воля.
— Тогда пошли!
По дороге капитан подробно рассказал обо всем факиру, и тому не пришлось ни о чем расспрашивать девочку.
В обители Мери не встречалась с индусом, и его неожиданное появление вновь пробудило у нее страх перед этим человеком. Но она сама устыдилась такой реакции и ничем не выдала своих чувств. Факир почтительно поклонился и затем, резко выпрямившись, пронзил ее взглядом. Девочка, стоя чуть поодаль от него, попыталась, опустив глаза, уклониться от тяжелого, обезволивающего взора, но прошло несколько секунд, и зрачки ее расширились, веки застыли.
— Ты спишь, правда? — тихо промолвил Берар.
— Да, я сплю, — спокойно отвечала Мери глухим, словно доносившимся откуда-то издалека голосом.
— Будешь ли ты повиноваться мне?
— Да, я буду повиноваться тебе!
— Так вот, я повелеваю тебе лечь спать сегодня в девять часов. Твой сон будет крепок и спокоен… Под утро ты услышишь сладкоголосую соловьиную трель, но не проснешься… Когда же ты встанешь, то от хворей твоих не останется и следа… Такова моя воля.
От этих слов факира исходила некая таинственная сила, лишавшая девочку малейшей возможности сопротивляться. Склонив голову, Мери медленно, растягивая слова, произнесла тихим, неестественным голосом, каким обычно говорят в состоянии гипнотического сна:
— Я подчиняюсь твоей воле!
— и так будет завтра… и послезавтра… всегда!
— Да!
— Ты пробудишься ото сна лишь тогда, когда прикажет жена сахиба… И забудь все, что я говорил тебе сейчас. Ты никогда не вспомнишь, как я усыплял тебя. Такова моя воля!
Миссис Клавдия с мужем наблюдали эту впечатляющую сцену с интересом, хотя и не без доли скепсиса.
— И ты полагаешь, дорогой мой факир, — спросила графиня, — что одна твоя воля, без всяких лекарств, поможет девочке?