– У нас.
– Езжайте к своему дому, – велел Гюнтер.
– К своему? – переспросил я.
– А вы разве не в одном доме живете?
– А зачем нам туда ехать? – Мне показалось, что это глупая идея. Там нас могли ждать люди Сказкина – разве нет?
– У вас заберут вещь, – и Гюнтер отключил связь.
– Что он сказал? – поинтересовался Гриша, вынимая диск из магнитолы в то время, пока Антоныч был занят разглядыванием зеркал заднего вида. – Что мы пожалеем, что москвичи?
– Нет. Он приказал ехать к нашему дому. Там у нас заберут ковер.
– А дальше что?
– Не знаю, – отрубил я, отнимая у Гриши диск.
– Что значит – не знаю? Мы что, бараны перед забоем? – Голос Геры задрожал от гнева. Субтильный малый, он всегда по-детски переживал, когда сталкивался с несправедливостью. – Не поедем, пока ситуация не прояснится!
– Ты видел, как они нашли «Ауди»? Тебя найдут быстрее.
– Нам нужно всего лишь пересесть в другую машину.
Наивнее Геры в этом городе только Антоныч. Разве можно в магнитоле оставлять диск, на котором написано «Сеансы доктора-сексолога Н.Н. Бережко»?
– Наши машины, Гера, стоят у нашего дома. Поехать туда означает просто выполнить распоряжение чокнутого Гюнтера. Антоныч, тебе запись по спецзаказу делали?
– Какую запись? – и Гриша отнимает у меня диск.
– Ликуйте, сволочи… – сквозь зубы цедит Антоныч. – Это мой друг, Николай Николаевич Бережко, так, для профилактики…
Я выхватил диск и выбросил его в окно.
Гриша своевременно вспоминает о больном месте, и этого оказывается достаточно, чтобы открыть тему, которая, как мне казалось, уже утратила свою актуальность.
Гера закуривает, высовывается из окна и вещает уже оттуда: