— Ах, если бы существовал такой графский сын! Вот это был бы человек! Человек, которого можно любить! Боготворить даже!
— Но ведь я…
— Но такого никогда не было! Он еще не родился и никогда не родится. Подобное самоотречение — даже если бы оно объяснялось безумием и не принесло бы иной пользы, кроме хорошего примера, — могло бы указывать на величие души. И не только могло бы, а па самом бы деле указывало — ведь мы живем в век равнодушия и низменных идеалов! Одну минуту… не перебивайте… дайте мне кончить. У меня есть еще один вопрос. Ваш отец — граф какой?
— Россмор, а я — виконт Беркли.
Опять он подлил масла в огонь. Салли была так возмущена, что долго не могла слова вымолвить.
— Да как вы смеете! Вы же знаете, что он мертв, и вы знаете, что я это знаю. О-о, ограбить живого, лишить его имени и чести ради эгоистической и временной выгоды — это уже преступление, но ограбить мертвого… Да это больше, чем преступление. Такую мерзость и преступлением не назовешь.
— Выслушайте меня… Одно только слово… Не отворачивайтесь… Не уходите… Не покидайте меня… Побудьте еще миг. Клянусь честью…
— Ах вот как — честью!
— Клянусь честью, я тот, за кого себя выдаю! И я докажу это, и вы мне поверите, я знаю, что поверите. Я принесу вам каблограмму…
— Когда?
— Завтра… Ну, послезавтра…
— Подписанную «Россмор»?
— Да, подписанную «Россмор».
— И что же вы этим докажете?
— Что докажу? А что этим можно доказать?
— Если вы заставляете меня сказать вам это, я скажу: то, что у вас, по всей вероятности, есть где-то сообщник.
Это был тяжелый удар, и Трейси даже пошатнулся.
— Вы правы, — уныло согласился он. — Я не подумал об этом. О боже, я просто не знаю, что делать; я все делаю не так. Вы уже уходите? И даже не пожелав мне «доброй ночи», не сказав «до свидания»? Ах, мы никогда еще так не расставались.
— О, я хочу бежать отсюда без оглядки и… Нет, нет, уходите скорее. — Она помолчала и добавила: — Впрочем, можете принести мне вашу каблограмму, когда она придет.
— Правда? Да благословит вас небо!
ebooksa