Уже в тот день, когда пришла Зина Филиппова к Людмиле Павловне Фоминой, она поняла, что отныне крепко связана с этой простой, доброй женщиной. Как напоминала она ее мать, Веру Модестовну! Вечерами они часто сидели рядышком, рассказывая о прошедшем дне, и Зиночка могла сердиться на маминых Вовок и Петек или радоваться за них. Она любила маму, очень гордилась тем, что та — учительница. Вера Модестовна и дочку рано научила читать, любить стихи, понимать красоту природы, людей… Когда же в голодном тридцать третьем Веры Модестовны не стало, то Зиночка в помыслах своих заменяла ее в школе. Во всяком случае, закончив десятилетку, она сразу же вернулась в школу. Не преподавателем — пионервожатой, но в школу. В память о самом близком человеке — матери ей хотелось отдать ребятам всю свою ласку, нежность, научить их дорожить и беречь Родину-мать.
Юность тем и прекрасна, что кажется, будто можно сделать миллион дел, и до утра бродить по улицам родного города, и слушать музыку, читать стихи, и не замечать, как бегут часы, и радоваться всему: и что тебе двадцать, и впереди вся жизнь, и наступает весна. А какая тогда была весна, в 1941 году! Строились планы — учительский институт, школа, дети…
Образы минувшего исчезли в грохоте танков.
Война заставила на все смотреть по-иному. В день своего двадцатилетия, 18 августа, Зина Филиппова пришла в райвоенкомат с просьбой отправить на фронт. Ее направили в Куйбышевскую школу связи — фронту нужны были радисты. Она гордилась, что была вместе со всеми в строю. Начался новый период ее жизни. В документах он отражен так:
«Куйбышев… Москва… Учебный батальон связи… Старшина роты Зинаида Филиппова оставлена для подготовки ожидавшегося пополнения. Однако ввиду неприбытия такового откомандирована в распоряжение Наркомата связи СССР и направлена на Северный Кавказ… В боях не участвовала, ранений и контузий не было».
На какое-то время отодвинулись мечты о фронте. Зина работала на центральном телеграфе, жила в общежитии при городской радиостанции. Однажды ей сказали:
— Вот тебе записка, пойдешь в комендатуру НКВД, обратишься к товарищу Заболотскому…
Шел июнь 1942 года. Старший лейтенант Сергей Петрович Заболотский принял Зину приветливо, поинтересовался условиями жизни, личными планами, а затем перешел к решающему разговору о работе в органах госбезопасности. Зина давно решила для себя, что ее место — на переднем крае борьбы с врагом. Мысль о том, чтобы стать разведчицей, казалась несбыточной мечтой, мечтой, которую вынашивали в своем сердце тысячи патриотов. И вдруг ей говорят:
— Ответ, Зинаида Ионовна, надо дать сейчас. Времени для раздумий маловато, — заключил беседу Заболотский, внимательно вглядываясь в собеседницу.
— Я согласна. Считаю, что могу быть полезной.
И много лет спустя помнит Зинаида Ионовна, как выглядел тот лист серой оберточной бумаги, на котором написала она несколько слов:
«Прошу принять меня на работу в НКВД».
Отбор будущих разведчиков велся тщательно и скрупулезно. О новой кандидатуре Заболотский писал в рапорте начальнику управления:
«Зинаида Ионовна Филиппова хорошо изучила радиодело. Знает работу по приему-передаче. В личной беседе выражает желание, как патриотка своей Родины, пойти на фронт и выполнять любое задание партии и правительства для быстрейшей победы над германским фашизмом…»
— Зинаида Ионовна, готовить мы вас будем для работы в тылу противника, поэтому придется подучиться некоторым тонкостям нашего ремесла. Для всех ваших знакомых вы арестованы и находитесь под следствием. В вашей комнате общежития для убедительности произведен обыск, — и Заболотский подмигнул Зиночке. — А паспорт мы вам выпишем на имя Фоминой, соответствующая биография вам подготовлена. Поселитесь вы в Армавире, там вы никогда не бывали. Будете действовать в составе группы специального назначения.
В течение месяца Филиппова не выходила из здания. Учебный процесс был очень насыщен: шифровка сообщений, работа на радиопередатчике, изучение основ конспирации.
К месту ее нового жительства вместе с Заболотским выехали затемно. К Л. П. Фоминой она явилась как невестка, жена погибшего сына, которого в действительности Зина ни разу не видела. Работать стала секретарем в МТС, но продолжала заниматься радиоделом. Выход в эфир в специально усложненной обстановке. Проверка устойчивости связи с Центром в предгорных условиях. Тренировки, встречи со связниками… Заболотский терпеливо учил Зину трудному искусству разведчика.
В кабинете начальника отдела Николая Александровича Иволгина находились только те, кто разрабатывал и готовил операцию. Операция была согласована с Центром, представитель которого находился здесь же. Иволгин негромко зачитывал план:
— «В период временной оккупации части территории Северного Кавказа для выявления германской агентуры, а также для внедрения в разведорганы противника предусмотреть деятельность групп специального назначения «Перевал», «Ущелье»… На случай вынужденного отхода Красной Армии в районе создается нелегальная разведгруппа «Перевал» в составе шести человек, из которых — один радист, один связник… Радист характеризуется исключительно с положительной стороны. Честный, преданный Родине человек, выдержанная, волевая, не болтливая девушка. Командиром назначаю Сергея Петровича Заболотского. Он хорошо знает весь личный состав, принимал участие в подборе и подготовке группы». У кого есть замечания по составу группы? — обратился Иволгин к собравшимся. — Нет? Тогда успеха тебе, Сергей Петрович, и береги людей, особенно Филиппову. Без связи с Центром, сам понимаешь, вся деятельность группы пойдет насмарку, — закончил он.
Еще на исходе первого месяца обучения Заболотский как-то спросил:
ebooksa