— Это ваши чистосердечные показания?
— Абсолютно! — Он решительно тряхнул головой, и стало ясно, что за этой «линией обороны» Цинаридзе будет сидеть до последнего.
На первый взгляд прорвать ее не представляло труда. По словам задержанного, большая часть его жизни прошла в Турции. Но ни языка, ни обычаев этой страны он не знал, более того, не мог даже сказать, где конкретно в Турции жила его семья. Не выдерживал никакой критики и его рассказ о путешествии из Турции в Италию.
— Цинаридзе, — убеждал его следователь, — ну хорошо, вы как-то умудрились пешком пройти из Греции в Италию. Но взгляните на карту, у вас ведь на пути Албания, Югославия. Как можно их пропустить?
— Я человек плохо грамотный, стран не знаю, может быть, и их проходил.
Чувствуется, что он уже определил для себя формулу поведения — этакий малограмотный забитый человек, от которого что-то хотят, а чего — он никак понять не может.
Тем не менее делается новая попытка.
— Ну, а как же вы шли? Где отдыхали, питались, за счет чего жили?
— Заходил в деревни, люди добрые накормят, обогреют…
— И нигде не встречали вы препятствий, никто вас не задерживал, все-таки война идет?
— Нет, никто, шел себе потихоньку и дошел.
— Георгий Филиппович, неужели вы серьезно считаете, что все, что вы говорите сейчас, убедительно? Представьте себе, 1944 год, на всем Балканском полуострове напряженная военная обстановка, идут бои, местность контролируется или партизанами, или гитлеровцами, по дорогам, как говорится, муха не пролетит, а вы совершаете этакое «пасхальное» путешествие — идете себе преспокойно через границы и страны, колючую проволоку и боевые порядки, да еще и не замечаете, что рядом война.
— Почему не замечаю? Замечаю, все вижу — танки вижу, пушки вижу… Я их не трогаю, и они меня не трогают…
Все ясно. Рассчитывать на раскаяние и признание не приходится. Цинаридзе — Гелдиашвили стоит на своем, с тупым упорством отрицая даже самое очевидное. Еще в Батуми провели опознание его бывшими подчиненными, арестованными в разное время. Подобрали двух пожилых мужчин, примерно одной комплекции с Цинаридзе, посадили рядом.
— Кого из этих граждан вы знаете? — спросили у Куртанидзе, служившего прежде в «Кавказской роте».
Тот с ходу указывает на Цинаридзе.
— Гришу знаю, взводным был у Керера.
Его опознали и другие сослуживцы. А один из них, Георгадзе, даже сказал зло:
— Брось, Гришка, придуряться. Как всегда, хочешь хитрей всех быть…
Он действительно всегда был хитрее, изворотливее и подлее, чем другие каратели, которых в Грузии называли не иначе как «цобиани дзаглеби» — «бешеные псы».
ebooksa