Найти и обезвредить

Жирухин за это время, видимо, просчитал про себя какие-то варианты и заявляет:

— Все, о чем вы здесь говорили, — голословно. О моей роли в зондеркоманде могут знать только два человека: командир взвода Федоров и помкомвзвода Скрипкин — мои непосредственные начальники. Разыщите их, пусть они подтвердят, чем я занимался в это время…

Сел он на стул, вытер платком испарину со лба и вроде бы даже повеселел от своей находчивости. Жирухин хорошо знал, что Федоров при отступлении был застрелен эсэсовцами, а Скрипкин в мае 1945 года сбежал к американцам.

Не ведал Жирухин, однако, что бывший его сослуживец Валентин Скрипкин, подавшись к американцам, по иронии судьбы, а точнее — по закоренелому пренебрежению ко всем наукам, в том числе и географии, перепутал города и прямехонько прибыл в советскую зону оккупации, где и был задержан. Правда, тогда ему удалось многое скрыть, но в данный момент Скрипкин находился в соседней комнате и ждал вызова.

— Вы настаиваете, что только эти люди или один из них могут подтвердить вашу подлинную роль в зондеркоманде? — спрашиваю я.

— Да! — уверенно говорит Жирухин.

Нажимаю на кнопку. Дверь открывается, и в комнату вводят Скрипкина.

— Пожалуйста, Николай Павлович! Узнаете этого человека? — показываю на Скрипкина.

Лицо Жирухина пошло красно-белыми пятнами. Он заерзал на стуле, заискивающе улыбаясь, стал приподыматься:

— Конечно, узнаю! Это Скрипкин Валентин…

— А вы, Скрипкин, знаете этого человека?

Скрипкин вытянулся во весь свой немалый рост и докладывает четко:

— Этот человек известен мне — Жирухин Николай. С ним вместе мы служили в эсэсовской команде, вместе принимали участие в расстрелах ни в чем не повинных граждан. Могу показать, где и когда это было…

На Жирухина жутко было смотреть. Вот когда оно, возмездие, явственно дохнуло ему в лицо.

Зима 1942 года

…Упругой дугой изогнулась Кубань у станицы Марьянской. Обрывистый берег крутым склоном уходит в темные воды.

Здесь были расстреляны пятьдесят человек — старики, женщины, дети. Когда отгремели выстрелы, Кристман заглянул за край обрыва и, пряча в кобуру горячий пистолет, коротко сказал: «Зер гут!»

…Маленький ласковый Ейск, городок, самой природой созданный для милосердия, — теплое море, целебные воды, изобильные сады. Здесь находился один из лучших на Кубани детских домов. Однажды, это было на исходе 1942 года, к крыльцу детдома подъехали два крытых серых автомобиля. После их загрузки в доме не осталось ни одного ребенка. Один из карателей, садист и убийца, для которого на свете не было ничего святого, и тот говорил суду, что здесь «происходил цельный кошмар». Через много лет чекисты установили его фамилию. Это был Сухов, сослуживец Жирухина по зондеркоманде.

Л. В. Гинзбург впоследствии писал в книге «Бездна»:

«Открывался люк, по каменным ступенькам они поднимались вверх, жмурясь от света, выходили во двор.