Д"Артаньян поклонился г-ну де Тревилю, который протянул ему руку. Молодой гасконец с почтительной благодарностью пожал эту руку. Со дня своего приезда в Париж он не мог нахвалиться этим прекрасным человеком, всегда таким благородным, честным и великодушным.
Первый, к кому зашел д"Артаньян, был Арамис. Он не был у своего друга с того памятного вечера, когда следил за г-жой Бонасье. Более того, он даже редко встречался в последнее время с молодым мушкетером, и каждый раз, когда видел его, ему казалось, будто на лице своего друга он замечал следы какой-то глубокой печали.
В этот вечер Арамис также еще не ложился и был мрачен и задумчив. Д"Артаньян попытался расспросить его о причинах его грусти. Арамис сослался на комментарий к восемнадцатой главе блаженного Августина, который ему нужно было написать по-латыни к будущей неделе, что якобы крайне его беспокоило.
Беседа обоих друзей длилась уже несколько минут, как вдруг появился один из слуг г-на де Тревиля и подал Арамису запечатанный пакет.
— Что это? — спросил мушкетер.
— Разрешение на отпуск, о котором вы, сударь, изволили просить, — ответил слуга.
— Но я вовсе не просил об отпуске! — воскликнул Арамис.
— Молчите и берите, — шепнул ему д"Артаньян. — И вот вам, друг мой, полпистоля за труды, — добавил он, обращаясь к слуге. — Передайте господину де Тревилю, что господин Арамис сердечно благодарит его.
Поклонившись до земли, слуга вышел.
— Что это значит? — спросил Арамис.
— Соберите все, что вам может понадобиться для двухнедельного путешествия, и следуйте за мной.
— Но я сейчас не могу оставить Париж, не узнав…
Арамис умолк.
— …что с нею сталось, не так ли? — продолжал за него д"Артаньян.
— С кем? — спросил Арамис.
— С женщиной, которая была здесь. С женщиной, у которой вышитый платок.
— Кто сказал вам, что здесь была женщина? — воскликнул Арамис, побледнев как смерть.
— Я видел ее.
— И знаете, кто она?
— Догадываюсь, во всяком случае.