— Спасибо, милый Марк, большое спасибо, — говорила Мира со слезами на глазах.
В следующие дни не произошло никакого нового инцидента. Город стал успокаиваться. Об обыске в доме на бульваре Текели никто не узнал, и о Вильгельме Шторице нигде не упоминалось. Оставалось только дожидаться поскорее дня свадьбы.
Все свободное время я продолжал посвящать прогулкам по окрестностям Рача. Иногда со мной ходил капитан Гаралан. Почти всякий раз мы проходили бульваром Текели: подозрительный дом имел для капитана какую-то притягательную силу. Впрочем, это доставило нам возможность заметить, что в доме по-прежнему никого нет и что за ним неизменно наблюдают два агента. Если бы Вильгельм Шториц возвратился, его бы в ту же минуту арестовали.
Вскоре мы получили неопровержимое доказательство его отсутствия.
Двадцать девятого мая меня пригласил к себе Штепарк и сообщил, что 25-го числа в Шпремберге состоялись торжественные поминки по Отто Шторицу, что на торжестве было много народу из местных и приезжих. Приезжали даже из Берлина. Па кладбище была страшная давка, так что даже оказалось потом несколько задавленных.
Отто Шториц жил и умер, окруженный баснословными рассказами. Все суеверы ожидали на его могиле чуда. Допускали, что ученый-немец может даже выйти из гроба и воскреснуть и что в этот момент с землей произойдет переворот: она начнет вертеться с востока на запад, так что солнце будет всходить уже с другой стороны, что вся Солнечная система изменится, и так далее.
Так говорили в публике. На самом деле ничего необычайного не случилось. Памятник не сдвинулся с места, могила не раскрылась, мертвец остался спокойно в ней лежать, и вращение земли не переменилось.
На поминках присутствовал сын Отто Шторица. Это для нас было всего интереснее. Значит, он из Рача уехал. Я выразил надежду, что он уехал навсегда. Вот было бы хороню!
Я поспешил поделиться новостью с Марком и капитаном Гараланом.
Губернатор, однако, продолжал интересоваться этим делом, хотя оно и заглохло. Положим, выходка озорника не имела особо важных последствий, но все-таки повторение чего-нибудь подобного было нежелательно. Этим нарушалось общественное спокойствие, а губернатор обязан его охранять. Когда он узнал от начальника полиции об отношении Шторица к семейству Родерих и об угрозах, высказанных этим немцем, он принял все это близко к сердцу и решил не останавливаться перед крутыми мерами против дерзкого иностранца: тем более что этот немец совершил кражу — все равно, сам или через кого-то другого. Если он окажется в Раче, его сейчас же арестуют, а из четырех стен тюрьмы ему не удастся уйти незамеченным, как он ушел из дома Родерихов.
Вследствие этого 30 мая между его превосходительством и Штепарком произошел следующий разговор:
— Вы ничего нового не узнали?
— Никак нет, ваше превосходительство.
— Нет, стало быть, основания предполагать, что Вильгельм Шториц собирается вернуться в Рач?
— Ни малейшего, ваше превосходительство.
— За домом наблюдают?
— Днем и ночью, ваше превосходительство.
— Я написал обо всем в Будапешт, и мне рекомендовано принять самые решительные меры для пресечения дальнейших выходок.
— Если Вильгельм Шториц не появится в Раче, то опасаться нечего, а мы знаем из вернейших источников, что 25 мая он был в Шпремберге.
— Но он может приехать, а этого не следует допускать.