— Неужели так необходима эта поездка в Шпремберг? — спрашивал Герман.
— Абсолютно необходима. Там мои деньги, и мне нужно будет их взять. Но ведь это я только здесь не могу показаться безнаказанно, а там ничего…
— Вы хотите непременно принять обычный вид?
— А как же иначе? Никто, я полагаю, денег не выдаст получателю, если не увидит его перед собой.
Как я предвидел, так и выходило. Шториц очутился в таком положении, когда быть невидимкой неудобно. Ему понадобились деньги, и вот он принужден отказаться от своей тайной силы.
Он продолжал:
— Хуже всего то, что я не знаю, как это сделать. Эти дураки разорили мою лабораторию, а у меня нет ни одного пузырька номер «два». Хороню, что они не добрались до тайника в саду. Но он завален обломками, и мне будет нужна твоя помощь, чтобы их разбросать.
— Я всегда к вашим услугам, — сказал Герман.
— Приходи туда послезавтра в десять часов. Нас все равно никто не увидит, а нам самим днем виднее.
— Почему вы не хотите завтра?
— Потому что завтра у меня другое дело. Я такую штуку затеял, что кое-кому от нее солоно придется.
Собеседники прошли дальше. Когда они опять вернулись, Шториц говорил:
— Нет, я не уеду из Рача до тех пор, пока не утолю своей ненависти к этой семье, покуда Мира и этот французишка…
Он не договорил: его душила злоба. Он стал рычать как зверь. В эту минуту он проходил мимо нас. Стоило только протянуть руку, чтобы его схватить. Но наше внимание привлекли слова Германа:
— В Раче все уже знают, что вы умеете делаться невидимкой, только не знают, каким способом.
— И никогда не узнают, — отвечал Шториц. — С Рачем я еще не покончил своих счетов. Они сожгли мой дом и думают, что сожгли и все мои тайны. Дураки! Нет, Рач не избегнет моей мести, я в нем не оставлю камня на камне…
Только он это сказал, как ветви деревьев в темноте быстро раздвинулись. Господин Штепарк бросился в сторону голосов и крикнул мне:
— Одного я держу, Видаль! Хватайте другого!
Его руки схватили вполне осязаемое, хотя и невидимое тело. Но его оттолкнули с такой силой, что он непременно упал бы, если бы я его не поддержал.
Я ожидал теперь нападения на нас самих при неблагоприятных для нас условиях, потому что мы не могли видеть своих противников. Но мы услышали только иронический смех где-то слева и удаляющиеся шаги.