Глаза Вселенной видят все…

И напоследок решил еще раз забросить удочку, чтобы проверить реакцию Зариньша.

— Значит, мой друг Янка не знает имени заказчика? Я правильно понял?

— Ты, Славик, пургу можешь сколько угодно гонять, мне это все до лампочки.

Но если ты и дальше так будешь продолжать, то вскоре полстраны выйдет на улицу с наганами, чтобы тебя пристрелить.

— О, как! А ты, наверное, будешь первым в этой толпе?

— Да нет, Славик, меня в этой кодле вообще не будет, — медленно ответил Зариньш.

— А если не секрет, то почему? Или ты, Янка, решил ко мне на дружбу напроситься? — съязвил Ковальчук.

— А ты, смотрю, стареешь Славик — что ни выстрел, то в молоко попадаешь.

— Ну, куда же мне до тебя.

— Так вот запомни, Ковальчук, на всю оставшуюся жизнь. Я на таких воробушек, как ты, свой прицел не навожу, не мой уровень, парнишка.

— О, елки-палки, какие речи, Янка. Значит, я могу спать спокойно, с осознанием того, что мой друг перешел на стрельбу по насекомым. А на меня, воробышка, он не осмелится и замахнуться, — засмеялся по-юношески Ковальчук.

— Слушай, Славик, я слышал, что тебе в руку попали. Или все-таки в голову? Уточни, пожалуйста. Меня твой хохот начинает настораживать, — ответил на подколку Янис, в этом недвусмысленном, разведочном разговоре.

— Ладно, любитель насекомых, поговорили и хватит. Раз не ты заказчик, значит, будем его искать на другой поляне.

— Ищи, ищи и помни, что такие люди долго не живут. Так что ты во времени ограничен.

— Спасибо за совет, дорогой. На досуге как-нибудь подумаю над твоими соображениями. Но и ты не плошай. Тоже молекулами своими в чайнике шевели, не давай думкам своим мелким и скользким ранним утром не проснуться. Ладно, бывай, специалист по насекомым, — на прощанье, ужалив собеседника, Ковальчук.

Значит, это не Зариньш, а кто-то другой. Станислав взял список с именами своих недругов. Он специально нагло спрашивал — «не ты ли заказчик»? Чтобы их выбить из привычной колеи своей дерзостью. Балаболя с ними, он изучал их реакцию. Но все было бесполезно. Каждый его мнимый «друг» вел по-своему, — один ругался, другой оправдывался… А вот Зариньш прикалывался. Или ему действительно все эти разборки по барабану? Или слишком хорошо отрепетировал свою роль? Как знать, как знать? А, может быть, действительно не стоит забивать себе голову лишними подозрениями? А взять и отдать под контроль эту ситуацию профессионалам? — Задавал множество вопросов себе Ковальчук на протяжении всего дня. В течение всей недели не утихал скандал вокруг имени Ковальчука. Телевидение на всех своих каналах трубило об этом с утра до вечера. Газеты разного уровня пестрили забойными заголовками статей. Многие журналисты проводили собственное расследование. Отталкиваясь от разных, чаще не имеющих под собой основы фактов, делали свои сенсационные выводы. А другие журналюги решили вообще себя не утруждать аргументами и фактами. Они просто сидели у себя за столиком в редакции и по своему усмотрению лепили очередную лапшу для честной публики. Главным основанием этой веселой лепешки был рейтинг, поэтому, отталкиваясь от этого в своих статьях, они использовали детективный ажиотаж. А он заключался в криминале, в дележке бабла и в вечной теории немыслимого мирового заговора.

Так в наглую так и писали, что Ковальчук стал не угоден земным пупам мирового масштаба, отмечая при этом, что маленькая Латвия уже давно отдана на растерзание теоретиков-экономистов и политологов и что по решению мирового правительства над нею проводится эксперимент, и от результатов этого деяния будет зависеть будущее всей Европы. То есть создается новая модель во взаимоотношениях между европейскими государствами. Элитные страны надо поднять на более высокий уровень, а обслуживать этот статус должны те государства, которым дали черную метку. Но быть государством-изгоем никто не хочет. И корячиться во благо других тем более. Поэтому придумали демократические рычаги для укрощения национального самолюбия. Основной тактикой такого механизма служат кредиты — мы вам даем займы, а вы берите, берите и слишком не думайте, когда и как сможете отдать. Мы, страны Евросоюза, поэтому изначально и братья и сестры, так что верьте нам искренне и безоговорочно, а то, что мы вам никогда не дадим создать хоть худенькую конфигурацию промышленности, так на это не обращайте внимания. В общем, газетных статей на эту тему было предостаточно. Так и писали, что Ковальчук стал поперек реализации всех этих гнусных планов. И мощнейшие пупы человечества его решили убрать. Хотя другие ненасытные журналюги писали, что Ковальчук — это маленькая куколка относительно уровня мирового масштаба и что кроме своих собутыльников он в общем-то никому и не нужен. Версий было много, и ими питались умы простого люда. Эх, еще бы папу римского с маманей приписали ко всем этим тайным интригам, цены не было бы всем этим «писанюням».

Ковальчук внимательно следил за этим цирком. И как опытный политик исподтишка через подставных людей старался управлять всем этим зрелищем, давая журналистам на лапу, чтобы они в своих статьях разыгрывали и дальше комбинацию истинного патриота Ковальчука. Что, мол, он единственный в стране, кто противостоит целой мировой системе. И кто? А он уж точно не отдаст Латвию на растерзание. Под этим соусом в статьях призывали патриотов любых мастей объединяться и встать в ряды вместе с партией «Порядок в Латвии» во имя спасения страны. Игра политиков походила на приключенческий роман. Но смех смехом, а ухо востро надо было держать и прислушиваться к любому хлопку, а то и канонаде аплодисментов, чередуя бурю вспышек и самим затишьем. Взгляд требовалось заострить до предела. Меня реально хотят убрать, но кто? — задавал Ковальчук не один раз себе этот вопрос. Его служба безопасности землю рыла глубоко и проворно, но вот результат оставался пока нулевой, и этот факт озадачивал Ковальчука до изнеможения его нервной системы. На внеочередном заседании экономической группировки, куда входил Станислав Сергеевич, был принят план общих действий. Каждый из одиннадцати человек был предельно озабочен сложившимися обстоятельствами.

— Слава, я понять не могу, что происходит на самом деле, — обратился к нему семидесятилетний седой мужчина.

— Друзья мои, я сам сгораю от любопытства, кто же начал войну против нас? — пристав из-за стола, размахивая руками, ответил Ковальчук. Все члены группировки, сидевшие за круглым столом, недовольно переглянулись. Эстафету разговора подхватил пятидесятилетний мужчина, который сидел в строгом черном костюме, без галстука.