Независимому журналисту Юрию Зальцману, в общем-то, ничье одобрение и не требовалось, но поскольку тема был с некоторым военным уклоном, то от Гены он ждал хотя бы моральной поддержки. А вместо этого получил щелчок по носу.
Узелок строительной аферы завязался еще при Ельцине, когда Борис Николаевич первый срок свой президентский тянул. Ксерокопии документов, подтверждающих, что улыбчивый вице-премьер, любимец публики и президента, подписывал астрономические счета из бюджета на строительство, как удалось выяснить Юре, уже давно оплаченных немцами домов, говорили сами за себя. Любимый президентский вице-премьер был казнокрад, вор.
— А вор должен сидеть в тюрьме, а не руководить страной, — сказал Юра Логинову на кухне за чашкой чая. — И человек у меня есть, живой свидетель…
— Пока живой, — без всяких эмоций уточнил полковник. — Он жив, пока ты молчишь. Он, видать, дурак, человек этот. Нашел перед кем раскрываться — перед журналистом…
— Да ты… — Зальцман даже не обиделся, у него просто слов от возмущения не нашлось.
— А что — я? Не я, а ты — трепло газетное. Ты хоть самые простенькие правила знаешь, как уберечь, не подставить агента? А человек этот, между прочим, фактически — твой агент. Он тебе дает информацию. Хоть слово публично скажешь, только заикнешься о нем — его убьют. И концов не найдешь. По твоей публикации любой аналитик-профессионал просчитает источник, и все… Ты хочешь его смерти? Нет? Я так и думал. Ты хороший и добрый человек, с добрыми глазами. Вот за то тебя люблю я, вот за то тебя хвалю я… Уймись. С одной стороны, ты вышел на такой уровень, где людей не убивают — их убирают, как фигуры с доски. Это тебе не таблеточники микстурные, эти твою машину жечь не станут. И тебя, и свидетеля твоего просто уберут. Легким движением. Ты, если документы видел, должен знать, что у этих ребят на кону, наверное, миллионы стоят.
— Полмиллиарда. «Баксов», — уточнил Зальцман.
— Вот-вот… А таблеточники твои тысячи воровали, ну, может, — десятки. Разницу усекаешь, Юрик? Тебя просто смахнут с доски. А об этом, — он кивнул на белозубую фотографию вице-премьера, вырезанную Юрой из журнала, — мы знаем. На него уже и прокурорские крючкотворы материала солидно нагребли.
— Ну, ясно. По твоей логике так и будем сидеть и ждать, пока до них чьи-то там чистые руки дойдут? Не обижайся, я не тебя имел в виду. Слушай сюда, Гена, я хоть по крови и еврей, но это страна и моя родина тоже. И мы все будем смотреть на это и молчать? А нашим детям пустыня, населенная ворами и бандитами, останется? Знаешь, как это все называется?
— Знаю, — сказал Геннадий Алексеевич. — Военно-морской кабак. Но нельзя на танк с наганом кидаться. Эффективно противодействовать системе может только другая система.
— Один в поле — не воин?
— Не воин, — согласился Логинов.
— Слабак, — сказал Зальцман.
— А ты — дурак!
— Среди евреев дураков нет.
— Во-первых, нет правила без исключения, а во-вторых, это — уже сионизм и еврейский нацизм. Вот пример — передо мной сидит самый настоящий еврейский дурак. Так что, лучше заткнись. И не дразни меня, а то точно по шее дам.
— Мне? — изумился Зальцман. Причем изумился совершенно искренне, поскольку в молодости имел звание «Мастер спорта» по борьбе самбо.
— Тебе, тебе… И не кичись, пожалуйста, своими прежними заслугами. Обрюзг, растолстел. Смотреть противно. Пижон! Кстати, о птичках: я по крови — тоже почти еврей, но нигде не кричу об этом. В общем, ладно… Подумаю, что смогу, разнюхаю и на днях подскочу к тебе. Разберемся. Сам пока не дергайся. Честно говорю: убьют, хотя особо и не из-за чего — никакого особого вреда ты им причинить не сможешь. Но все равно — запросто могут грохнуть. На всякий случай. Зайду, и все обсудим, обмозгуем. Пока лечи свою Светку от желтухи. Жди, завтра-послезавтра, подскочу к тебе, потолкуем.
— И вот — звонок.
— Юра?.. Это — я, Логинов. Ты бы не смог ко мне подъехать?.. Помню, помню, что обещал, но — очень надо… Да, прямо сейчас. Седлай свою колымагу и гони ко мне.
ebooksa