Драйверы

Здесь, вокруг Сегежи, в лесах хвоя на соснах и елях становится какого-то желтовато-бурого оттенка. А иногда и совсем чернеет и осыпается. У диких животных, обитающихся в окрестных лесах и болотах, я думаю, обоняние уже давно атрофировалось, и они, по идее, должны становиться легкой добычей браконьеров-любителей. Ведь им здесь без разницы, бедным местным животным, — по ветру к ним подкрадываются хищные браконьеры или наоборот, против ветра — не учуют. Птички дохнут, рыбки засыпают — и кверху брюхом.

Хотя при чем здесь птички и рыбки, у них же носа нет? Или есть? Не суть.

Нехорошее место — Сегежа. Лет пятнадцать назад я в этих краях, неподалеку от Сегежи, два сезона работал — золото искали вокруг старого Воицкого рудника. Сначала думал — не выдержу я этого амбре, убегу или сдохну, потом — привык, принюхался. Золота мы тогда не нашли, но впечатление от объекта осталось сильное.

Когда проезжали мимо Сегежи, Боб заворочался в спальнике, поднял свою кудлатую голову, подозрительно поводил носом и уставился сонным глупым взглядом на меня. Потом перевел взгляд на Ахмета, спящего на двух сиденьях справа от меня. В глазах — вопрос и недоумение.

— Сегежа, — сказал я и засмеялся. Борька сказал: «А-а-а…» — и откинулся спать дальше. Кто хоть раз проезжал по Мурманской трассе возле Сегежи, тот ничего плохого о товарищах по кабине не подумает.

Сегежу прошли, но ее запах еще долго преследовал нас. Это как же надо любить свой народ, чтобы в одном из самых красивых мест северо-западного региона поставить такую вонючку фекальную — ЦБК?

Эх, бояре…

* * *

Мага только под утро узнал, что «КамАЗ» с нужным грузом одна из его бригад остановила за Олонцом, но задержать не смогла, и даже — более того — эти фраера каким-то образом отняли оружие и повязали его ребят. Мага очень удивился и приказал немедленно привезти всех троих бойцов в Питер. Всех, вместе с этим дураком-милиционером.

Он сам их допросит и выяснит, каким образом трое вооруженных мужчин не смогли задержать одного воришку-таджика и двоих шоферюг? К этому времени Мага уже знал, что водителей в «КамАЗе» — двое.

Нет, убивать он бойцов не будет — своих людей убивать нельзя. Иногда только, если свой вдруг станет чужим… А вот накажет строго. Очень строго. Но это не главное. Главное, ведь, узнать всю правду. Главное, узнать — как вообще такое могло случиться?

Он посмотрит в их глаза и просто спросит: почему? Почему они позволили связать себя, как бараны? Что произошло? Так не должно быть, чтобы его людей — людей Исы! — легко, как баранов, можно было связывать. И отнимать у них оружие!

* * *

Сегежа, Надвоицы, Пушное… Ответвление на Беломорск, Кемь… Кемска волость. О! Кемска волость… О! Зеер гут!..

Мелькают станицы… Поручик Куницын… Какой, к чертям собачьим, Куницын? А! Серега Куницын — геолог наш…

Что-то глазки у меня — того, не хотят на дороженьку смотреть. Устали. Закрываются. Это плохо, это очень даже плохо…

Надо окно приоткрыть, пусть свежий воздух башку проветрит.

Точно в указанном мне месте — только-только прошли развилку на Лоухи — я увидел этот, известный со слов Гены, отворот к западу от основной дороги и засек его в голове намертво — теперь не пропущу. Место приметное — с горы спускаешься, длинный такой спуск в долину, километра по полтора с каждой стороны, а в середине знак — «пересечение с второстепенной дорогой». И тут же еще два знака: «движение только прямо» и «ограничение скорости — 40».

Ну, карелы! И не жалко им знаков. Слава Богу, не понадобилось нам скрываться по этой второстепенной дорожке от бандитов. Сами разобрались… А если точнее — никто не захотел с нами разбираться. И на том спасибо.

Интересно, что там за местечко такое заветное, если уж Логинов рекомендовал его мне? Свернуть, посмотреть, что ли? Не-е-ет, ничего особо страшного, слава Богу, с нами пока не произошло, а работа есть работа… Подписались Ахмету машину перегнать, ну и перегоним. И нечего до поры до времени по сторонам шнырять. Вперед! На Мурманск…

Я продержался за рулем почти до поселка Полярный Круг. Сначала все шло нормально — веселила музыка на средних волнах, крепкий чай из термоса и папиросы. Несчетное количество «Беломора» выкурил, больше пачки. Когда прошли поворот на Лоухи, а затем и указанную мне дорожку, я вдруг почувствовал, что немножко «плыву» — глаза пока еще открыты, а голова как бы спит. Легкий звон в ушах. Дизеля уже не слышу, Нирвана, в общем. Решил проехать еще немного, но тут Борька со своей хваленой интуицией очнулся, заворочался в спальнике. Любит жизнь, бродяга.

— Тормозни, Витек, где-нибудь на горочке. Давление в камере критическое…