Драйверы

— С доктором сложнее…

— Почему?

— Ну, улетел он… Неужели ничего не помнишь?

— Не-а… — слабеющим голосом ответил я. — Боб, у меня весь сегодняшний день из головы улетучился. Вообще, ни черта не помню. Наверное, все-таки сотрясение мозга и амнезия у меня… Частичная.

— Удивляюсь я — откуда ты Витька столько умных слов знаешь? Прямо, как доктор говоришь… Но молись Богу — ничего такого нецензурного, кроме синяков и шишек да парочки треснутых ребер, нет у тебя. Честно. Вот Ахмет, бедолага, нарвался. С ним доктор и улетел на вертолете.

Я сразу вспомнил маленького таджика… Я все вспомнил. Господи, ну почему такая непруха человеку?! Хотя в принципе-то любой из нас мог ту пульку поймать — и я, и Борька… Стреляли-то по кабине. Да и потом, когда они на «джипе» подъехали нас с Борькой добивать… Если бы Боб их из колиного «УЗИ» не прополоскал — страшно представить даже. Просто пристрелили бы нас как собак, и валялись бы мы все трое на обочине. Ну, а позже, конечно, Гена со своими орлами и орлицей Марией подлетел бы. Самолеты, вертолеты, спутники и Гена в портупее и с наганом. Вот бы огорчился…

— Здесь тебя доктор осмотрел, — продолжил Боб, — а на трассе еще и Мария в глаза твои бесстыжие заглянула.

— Зачем — в глаза?.. Это как?

— Реакцию проверяла. Просто веки тебе задрала, фонариком посветила, посмотрела и сказала, что какая-то там реакция нормальная.

— Какая реакция?

— Наверное, Вассермана, я других не знаю. Да, точно, так и сказала — реакция Вассермана, говорит, нормальная. Вот. Иначе бы тебе укол нельзя было делать. А так — вкололи, и ты — в отключке до самого Питера.

— Врешь ты все, собака. Реакция Вассермана — это на сифилис…

— Ну, ты — грамотный, тебе лучше знать, а мы университетов не кончали, — Борька взял с табуретки пачку «Беломра», вытряхнул папиросину. — Будешь?

Я отрицательно покачал головой — почему-то показалось, что если закурю — вырвет. Похоже, легкое сотрясение мозга у меня определенно имеется. С одной стороны, курить хотелось неимоверно, а с другой… Ну ладно, потерпим.

— Заткнись, пожалуйста… — попросил я его. — У меня и так плывет все, а тут еще ты со своим стебом и «Беломором»…

— Ладно, лежи пока ровно и дыши глыбко. А я на пару минут выйду — надо тебе все же шлепанцы найти. Не босиком же тебе к Лидуське своей возвращаться, — и он, слегка пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку двери, вышел из комнаты.

Господи — какой же он большой, Борька!

Да, вот так — а Ахмет был маленький…

За окнами медпункта самолетные двигатели на холостых оборотах яростно завывали свои стальные песни.

* * *

Позже, когда я малость оклемался, Борька сказал, что меня нашли в тридцати метрах от места столкновения. Пролететь около тридцати метров без крыльев — наверное, это своеобразный рекорд. Причем летел я боком, поскольку выкинуло меня через левую дверцу. Тоже повезло — воткнись я головой в лобовое стекло «КамАЗа», или в крышу кабины, черепушка бы моя стала как дно кастрюли — плоская. А так — мелкие мелочи…