— Благородно с твоей стороны, — сказал Аллан без тени иронии.
Затем Буссе рассказал, что проделывает нечто похожее с арбузами, которые тоже импортирует, только не из Польши, а из Испании и Марокко. Их он именует испанскими, поскольку вряд ли поверят, что они из Шёвде. Но прежде чем перепродать, он закачивает в каждый арбуз по литру сахарного сиропа.
— Они становятся в два раза тяжелее, что хорошо для меня, и в три раза вкуснее, что еще лучше для потребителя!
— Тоже благородно с твоей стороны, — сказал Аллан. По-прежнему без иронии.
Прекрасная подумала, что наверняка найдутся потребители, которым по медицинским показаниям ни в коем случае нельзя принять таким образом внутрь целый литр сахарного сиропа, но промолчала. Она не считала, что у нее или у остальных присутствующих за столом есть право судить о морали. К тому же арбуз оказался не менее божественным на вкус, чем только что съеденная курочка.
Комиссар Ёран Аронсон сидел в ресторане гостиницы «Royal Corner» в Векшё и жевал куриные кордон-блю. Курятина была не вестеръётландская и, соответственно, сухая и безвкусная. Но Аронсон размачивал ее доброй бутылкой вина.
Как раз теперь прокурор должен пошептать на ушко какому-нибудь репортеру, а завтра журналисты пустятся во все тяжкие. И конечно же, прав прокурор Ранелид — сразу же посыплются сообщения, где находится желтый автобус с помятым передом. В ожидании этого Аронсону можно и тут посидеть. А чем еще заняться? У него ведь ни семьи, ни близких друзей, ни даже нормального хобби. Когда эта странная погоня закончится, надо будет заняться ремонтом собственной жизни.
Комиссар Аронсон завершил вечер джином с тоником, за которым сидел и жалел себя и воображал, что будет, вытащи он служебное оружие и пристрели пианиста в баре. Но если бы он вместо этого остался трезвым и обдумал как следует то, что он фактически уже знал, то вся история наверняка приняла бы совсем другой оборот.
Тем же вечером в редакции газеты «Экспрессен» разгорелся небольшой лингвистический спор при утверждении «шапки» в завтрашний номер. Наконец директор отдела новостей решил, что если один мертвый — то можно говорить про убийство, двое мертвых — про двойное убийство, но трое мертвых — это все же никакое не массовое убийство, как бы того ни хотелось кое-кому тут в отделе.
Все равно «шапка» получится драйвовая:
СТОЛЕТНИЙ МУЖЧИНА
В ТРОЙНОМ УБИЙСТВЕ
В Клоккарегорде вечерело, настроение у всех было превосходное. Забавные истории сменяли одна другую. Общий энтузиазм вызвал Буссе, когда вытащил Библию и обещал рассказать, как ему, помимо собственной воли, пришлось прочитать ее от корки до корки. Аллан изумился — должно быть, к Буссе применили какую-нибудь дьявольскую пытку? — но все оказалось несколько иначе. Никто ни к чему Буссе не принуждал, нет — им двигало лишь собственное любопытство.
— Я тоже любопытен. Но не до такой же степени! — покачал головой Аллан.
Юлиус поинтересовался, не мог бы Аллан перестать перебивать Буссе, чтобы всем наконец послушать историю, и Аллан ответил, что, пожалуй, он это смог бы. И Буссе продолжал.
Однажды, несколько месяцев назад, он разговорился с приятелем, работающим на мусоросортировочной станции около Шёвде. Оба познакомились в свое время на ипподроме Аксевалла, где встречались, чтобы поглядеть, как рухнут их мечты во время очередного заезда V75 в их городе. Знакомец уже знал, что совесть Буссе располагает некоторым пространством для маневра и что сам Буссе всегда интересовался новыми источниками доходов. Так вот, только что грузовик привез полтонны книг, которые следует сжечь, поскольку их отсортировали как горючий материал, а не как литературу. Знакомому Буссе стало интересно, что это за литература, он распорол упаковку — и в руке у него оказалась Библия (ожидания у знакомца были совершенно другие).
— Но не какая-нибудь дешевка, — сказал Буссе и пустил томик по кругу, — а миниатюрное издание в переплете из натуральной кожи, с золотым обрезом и всякими примочками… Вон посмотрите-ка: иллюстрации, цветные карты, указатель…
— Вот
ebooksa