Поднимаемся с Ромулом на вершину Скалистого мыса. Отсюда хорошо виден исходный рубеж предстоящей переправы — песчаная стрелка Голубой лагуны.
Опершись на посох, Ромул хмуро оглядывает широкую Морскую протоку и синеватый берег далекого острова Седова. Скуластое, темное от загара лицо молодого бригадира с миндалинами черных монгольских глаз кажется пасмурным и недовольным.
Он не одобрял задуманной переправы. Прошлой осенью Ромул принял в корале[4] у границы леса две тысячи оленей. Весенний приплод увеличил стадо на добрую тысячу голов. И рисковать миллионным состоянием совхоза бригадир не желал. Но вместе с тем он хорошо понимал, что у стада оставалась только одна дорога — на остров, через Морскую протоку.
Пути отступления были отрезаны: в глубине тундры начался сильный лет комаров. Там оленей подстерегает копытка. Почти весь морской берег от устья Колымы до порта Амбарчик занимают соседние стада оленеводческого совхоза, а клочок свободных пастбищ у Скалистого мыса может прокормить трехтысячный табун лишь в течение пяти дней.
— Как пойдут олени в море? — раздраженно спрашивает бригадир, раскуривая длинную трубку с блестящим медным запальником.
— Сам не знаю, Ромул. Видишь песчаный мыс у лагуны?
Бригадир угрюмо молчит. Наконец вытаскивает трубку и выколачивает пепел:
— Пробовать надо…
Ромул решил не откладывать переправу.
Утро наступает прекрасное. Стоит полный штиль, и волны не помешают плывущим оленям.
Пастухи собирают стадо к берегу Голубой лагуны и, постепенно тесня его, вступают на песчаную стрелку. Животные сбиваются в плотную кучу и медленно кружат на отмели.
Люди наступают цепью, и табун подвигается все ближе и ближе к песчаному мысу. Двенадцать тысяч копыт уминают песок. Шорох песка, сухое потрескивание суставов, тревожное хрюканье важенок сливается в глухой шум, похожий на рокот морского прибоя.
Впервые вижу кружение многотысячного табуна. Стихийная сила скрыта в мерном движении живой массы.
Крайние, наиболее дикие олени бегут по кругу, пытаясь прорваться сквозь цепь пастухов. Пронзительными криками отгоняем их обратно. Упусти мы хоть одного оленя — нам не удержать всего стада. В эти мгновения могучий стадный инстинкт правит животными. За одним беглецом устремится косяк полудиких оленей; затем ринется все стадо, сметая любые преграды на своем пути.
Олени заполняют узкий мыс, как сельди мотню невода. Взявшись за руки, мы продолжаем теснить стадо. Но в воду табун не идет. Три часа пляшем на отмели, размахивая одеждой, почти силой сталкивая заупрямившихся оленей в воду. Много раз Ромул выплывает вперед на маленькой лодке, привязав ручных ездовых оленей арканом к корме. Привязанные верховые олени плывут за лодкой, в сторону острова, заманивая в воду полудиких своих товарищей.
Но и эта хитрость не помогает. Животные не видят далекий низкий берег острова Седова, и широкая протока кажется им безбрежным морем.
Первая попытка оканчивается неудачей. Выводим табун на пастбище. Проголодавшиеся олени с жадностью объедают листву карликовой ивы, быстро уменьшая скудный запас кормовой растительности у Скалистого мыса.
Стадо очутилось в ловушке…
Вечером в просторной яранге походного красного уголка собираются пастухи и все обитатели пастушеского лагеря. Всех тревожит судьба стада, попавшего в беду.
Ромул, опасаясь погубить в сутолоке новорожденных оленят, советует не повторять бесполезных попыток переправы с узкой песчаной стрелки. Пастухи единогласно решают искать новый способ переправы оленей через Морскую протоку.
ebooksa