Молоточек равнодушно ввергал Катю в ужас, бился у нее в голове, заставляя ее пальцы судорожно сжимать браунинг.
Караульный начальник медленно подошел к телефону.
— Тюрьма… Караульный начальник… Нет… Не было… Да… Слушаю-с…
Повесил трубку и равнодушно стал скручивать собачью ножку.
Катя перевела дыхание. Холодное прикосновение стали вызвало холодок и четкость мысли. Уже секунды не были вечностью.
Снова революционная воля сменила напряжение расчетом… Две пули начальнику, в дверь, захлопнуть засов и… Ввели Галайду.
Галайда, презрительно сплевывая, остановился в дверях, смотря на Катю. На мгновение в его глазах мелькнула ирония, и он весь расправился, чувствуя, как по его пальцам пробежала истома при мысли, что если это конвоир, то…
— Вы едете со мною в штаб…
«Спасен» — пронеслась снова мысль, и Галайда даже прищурил глаза, чтобы в них нельзя было ничего прочесть. Караульный начальник страшно медлил.
— Ну, в чем дело?
— Распишитесь, ваше превосходительство. Вот здесь, — услужливо подал «книгу арестованных» начальник.
Катя подошла и, улыбнувшись, четко расписалась. Не читая, начальник захлопнул книгу.
— Прикажете дать конвойных?
Галайда качнулся.
— Не надо, — сказала Катя, — у меня вот… — и, вынув браунинг, зажала его в руке.
— Иди, — и начальник толкнул Галайду к двери за вышедшей Катей.
Свежий воздух в лицо… ночь… сон… Прошли ворота.
— Вы свободны, товарищ. — Пожатие руки. Галайда вздрогнул, но спокойно прошел в ворота. Автомобиль.
Сели.
В воротах все еще торчал силуэт караульного начальника.