Снова этот крик души поставил его перед дилеммой. Если он позвонит Кэри и скажет, что они не приедут — он оскорбит жену явным недоверием. Но если он оставит здесь ее одну…
Он посмотрел на Линду. Ее лицо было умоляющим — лицо ребенка.
— Вики знает про мои мигрени. Они все знают. Скажи, что я не позвонила потому, что до последней минуты надеялась — мне станет лучше и я смогу приехать.
Верить ей? Если он не откликнется даже на такую просьбу — не значит ли это, что их брак потерпел полное крушение?
— Ты действительно думаешь, что мне надо поехать? Ты в самом деле хочешь этого?
— Да, да! И я не буду — клянусь, я не буду…
— Ну, хорошо. Где подарок?
— Наверху, в спальне. Он красиво завернут. Я сама заворачивала.
Счастливо улыбаясь, она обняла его за талию, и они вместе поднялись по лестнице. Джон помнил, что три дня назад в антикварном магазине они купили поднос. И там продавщица нарядно завернула его в подарочную обертку.
В спальне Линда прилегла. Джон стащил с себя рабочее платье и встал под душ. Когда он вернулся из ванной комнаты, Линда все еще лежала с закрытыми глазами. Он причесывался, а она мягко позвала его.
— Джон, Джон, милый!
Он положил щетку и обернулся к ней. Глаза ее были открыты, и она протягивала к нему руки. Он подошел к кровати.
— Поцелуй меня, Джон.
Он наклонился к ней. Она обняла его за шею, притянула его губы к своим и припала к ним в долгом поцелуе. От нее пахло мятными таблетками с легким металлическим оттенком алкоголя.
— Прости меня, Джон.
— Все хорошо.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Единственное, чего я хочу на свете — чтобы ты достиг того, чего ты хочешь достичь, чтобы ты жил так, как ты хочешь. Все остальное не имеет значения.
— Конечно, Линда.
Ее руки все еще обнимали его. Она прикоснулась губами к его щеке:
— Милый, вдвое больше того, что ты получал раньше, — будет около двадцати пяти тысяч, да?