Поднебесный гром

22
18
20
22
24
26
28
30

— А что? — Копытин слегка улыбнулся, морщинки оживленно задвигались на лице. — И об экономии думать надо. Знаешь, как заказчик за горло взял? Мертвой хваткой. Из-за этого самого экономического фактора. Вот и вертись как белка в колесе. Чтобы и производительность труда повысить и рабочих не обидеть. Как говорится, чтоб и волки были сыты и овцы целы. Но не только поэтому… — Лицо его снова сделалось жестким и строгим: — Хватит нам бедными родственничками прикидываться! А то моду взяли: чуть что, в Москву за песнями… Что у нас, своих песняров не хватает?

Андрей молчал.

— Я так и заявил на фирме, — продолжал Копытин, — а они свое. Машина, дескать, принципиально новая. После аварии мы учли все недостатки. Утяжелили нос за счет электронного оборудования. Доработали управление. Летчики строевых частей за эту машину теперь спасибо скажут. Насчет «спасибо», говорю, еще неизвестно, пусть сначала наш испытатель с ней познакомится, а потом уж начнем в колокола бить. Так что, Андрей Николаевич, завтра за тобой слово.

— Завтра коммунистический субботник, — напомнил Аргунов.

— Вот и прекрасно! — К глазам директора снова сбежались веселые лучики. — Рабочие будут трудиться в цехах, а для вас, так сказать, небесный субботник. Что, не справишься?

Аргунов пожал плечами:

— Не боги горшки обжигают…

— Вот и я так думаю… Значит, по коням?

Андрей уже дошел до двери, обернулся:

— А почему вы мне доверяете, а не Струеву? Он ведь теперь шеф-пилот…

Копытин встал из-за стола, подошел к Аргунову:

— Значит, еще сидит в тебе обида? А я-то думал, что ты выше этого…

Он снова усадил Аргунова на стул.

— Давай поговорим начистоту. Стало быть, ты считаешь, что тебя неправильно отставили?

— Нет, все правильно. Но зачем — Струева? Есть более достойные.

— Например!

— Суматохин, Волобуев.

— А почему не Струев? Что он, плохой летчик?

— Он плохой человек.

— А значит, и летчик?