Когда я пошла в школу – она дальше, чем средняя школа, в которую ходили Карен-тян и Цукихи-тян, поэтому мне нужно было выйти на полчаса раньше – я остановилась у входа, сказала: «Я ушла», и потянулась к дверной ручке.
– Ханекава-тян, – раздался её голос. – Я не знаю, что с твоей семьёй, и я не хочу тебя спрашивать, но, пожалуйста, не думай, что когда твоих родителей нет рядом, нормально говорить «я ушла», выходя из чужого дома.
– …
– Мы считаем тебя гостем, но не можем стать твоей семьёй. Неважно, как сильно Карен и Цукихи хотят, чтобы ты стала их сестрой. Не пойми меня неправильно – ты нам не мешаешь. Карен и Цукихи тоже рады – и ты друг Коёми, так что мы сделаем для тебя всё, что сможем. Ведь судя по тому, что я от него слышу, из-за тебя он и начал учиться всерьёз.
– Вовсе…
«…нет», – ответила я.
Я не знаю, как это сказать, но мама Арараги-куна довольно сильно напоминала его, но мне казалось, её глаза принадлежали человеку, достигшему просветления.
Словно она чего-то добилась.
Я почувствовала, что понимаю, почему ему так тяжело даются отношения с матерью.
– Простите. Я заставила вас беспокоиться… но с моей семьёй ничего такого не случилось. Мы просто, ну, можно сказать, что мы не ладим…
Можно сказать, между нами нет гармонии.
Можно сказать, мы искажены.
– …вот и всё.
– Если родители не ладят со своим ребёнком, это почти преступление.
«Поэтому…», – сказала мама Арараги-куна.
– Всегда ищи помощь, если попадёшь в беду. Неважно, у общества или у Коёми. Он по-своему надёжен.
– Хорошо…
Я… знала это.
Я очень хорошо знала, насколько может быть надёжен Арараги-кун.
Я всегда знала… и всё же я изо всех сил старалась не полагаться на него.