Другая сторона

— Да. Где он теперь?

— Откуда я знаю? Наверное, все там же.

— Вот и попробуй через него.

— А если через наше торгпредство?

— Не выдумывай. Ни ты, ни я к нему подходить на километр не имеем права. Давай переправляй через твоего бывшего подопечного. Только предупреди его, чтобы сам шел в Смерш и сдавался. Никаких армейских и дивизионных разведотделов! А то его, чего доброго, свои кокнут. Главная его задача — сдаться именно Смершу и попасть на Лубянку. Оттуда я его вытащу, как вернусь.

— Как же он попадет на Лубянку? Его и там хлопнут. Если не при переходе линии фронта, то в прифронтовой полосе! Никто не станет с ним возиться и переправлять его в тыл.

— Единственно, что ему нужно знать, это — «НКВД СССР, Четвертое Управление». Будет доставлен как миленький. И он, и твои микрофильмы. У нас система налажена.

— А его не расстреляют? — обеспокоился Штейн.

— Вообще-то, могут, — согласился Рукомойников. — Зато пленки будут доставлены по назначению. Ладно, давай закапчивать. Сейчас твои орлы очухаются.

— Что ты с ними сделал?

— Не переживай. Живы они, здоровы. Вот только будут чувствовать себя как с глубокого похмелья. Ступай, тебе пора возвращаться в посольство, мистер Штейн.

— Паша, у меня к тебе последнее дело. Раз все так серьезно и работы по созданию атомной бомбы ведутся и у нас, и у них, то этот Рикард не должен попасть за океан.

Рукомойников улыбнулся.

— Я понял.

— Нет, ты не понял. У меня на руках документы на него. Ему уже два месяца назад предоставили гражданство, и Даллес настойчиво требует от меня его переправки в Штаты.

— Я понял, не волнуйся. Забудь про Рикарда.

— Как — «забудь»?

— Навсегда. Считай, что его больше нет.

— Тогда последний вопрос, — замялся Штейн.

— Давай, — кивнул Рукомойников. — Но только последний.