— Все. Начиная с того дня, как мы расстались.
Коле очень хотелось рассказать все: про задание Головина открыть секрет немецкой танковой брони, про то, как он провалил это задание и сейчас ничего хорошего для себя не ждал, про то, что дела в фирме с каждым днем идут все хуже, что ему не хочется заниматься бизнесом, а хочется на фронт, бить немцев. Особенно Коле хотелось рассказать про свою недавнюю поездку в Россию под видом немецкого коммерсанта, про свадьбу русской девушки и немецкого солдата и про разговор с председателем колхоза в Ирининых Ключах. Хотелось спросить того, кому он доверял и кого уважал: «Что же это, Олег Николаевич, сделалось с нашими советскими людьми? То ли наваждение на них нашло, то ли они дурманом опились, но никто не хочет защищать советскую власть, а если и есть такие люди, то я не встречал их. Полгода прожил на оккупированной территории, но ни одного партизана или подпольщика не встретил. Где же они все прячутся? Почему никак себя не проявляют?»
Коля хотел о многом рассказать Штейну и получить ответы на множество вопросов, но в его голове щелкнул тумблер «Бдительность» и он ответил:
— А мне с изменниками Родины разговаривать не о чем!
— Ух ты! — восхитился Штейн. — Прямо как на партсобрании. Будто дома побывал.
— Дома вам делать нечего. У вас, Олег Николаевич, нет больше дома!
— По-твоему, я живу на улице?
— Вы исключены из партии, в отношении вас имеется приговор суда, и за вами охотится «чистильщик».
— Да ну?! — притворно испугался Штейн. — Так-таки по следам и идет? В затылок дышит? Боже мой! Как страшно жить!..
— Нам не о чем с вами разговаривать, Олег Николаевич. Прошу вас очистить помещение.
Штейн грустно вздохнул, неторопливо прошелся по мастерской туда-сюда и снова обернулся к Коле.
— А ну, сынок, — посуровел он. — Выпусти-ка воздух. А то ишь — надулся! Смотри не лопни.
Штейн подошел к ящику, который двое его провожатых водрузили на стол. Ящик при рассмотрении оказался американской радиолой. Штейн откинул крышку, взял со стола отвертку и стал выкручивать начинку.
— Мне все равно, что лично ты думаешь обо мне, но я пришел к тебе не как к радиомастеру, а как к представителю Генерального штаба в Швеции, — сказал Штейн, вытаскивая из ящика проигрыватель. — В этом ящике содержатся документы огромной государственной важности. Они должны быть переправлены в Москву. Как ты это будешь делать — меня не интересует, но как резидент ты обязан доложить о них Головину.
Штейн достал большую пачку бумаг, перетянутых бечевкой, и опустил ее рядом с ящиком.
— Вот, — хлопнул он ладонью по пачке. — Это документы по атомной бомбе. Самые свежие теоретические работы по атомной энергии. Ни ты, ни я в этом ничего не понимаем, но в Москве будут очень рады этим документам и ждут их. Если атомная бомба появится у американцев раньше, чем у нас, хотя бы на один день…
— Что я должен делать, Олег Николаевич?
«Глобусу. Сбежавший подполковник Штейн прячется в посольстве САСШ. Он передал мне материалы, связанные, как он уверяет, с каким-то «атомным проектом», полученные от профессора Рикарда и его коллег по Гейдельбергскому университету. Объем материалов — шесть килограммов весу. Жду ваших указаний. Мершант».
«Мершанту. Немедленно возвращайтесь домой со всеми материалами! Глобус.».
Примечания
ebooksa