Он послал своего напарника сообщить о прибытии гостя, а сам не спеша повел У Чжи в деревню. «Как удачно, — подумал У Чжи, — что меня встретил Хуан! Он мне расскажет все новости».
Для начала У Чжи перебросился с Хуаном несколькими обычными вежливыми фразами, а затем спросил напрямик:
— Брат Цинь получил мое первое письмо? Какое впечатление оно на него произвело?
— Получил, получил, — закивал головой Хуан и продолжал, понизив голос до шепота: — Но ведь брат Цинь — человек очень нерешительный, так что до сих пор ничего не ясно. Гэ Вэнь — тот целыми днями носится с твоим письмом, а когда ложится спать, снова перечитывает его. Он даже на каменной стене около пещеры нарисовал три каких-то больших иероглифа. Брат Дун — тот самый толстяк Дун, что хотел прошлый раз убить тебя, помнишь? — как узнал, что пришло от тебя такое письмо, разразился бранью, кричит, что ты красный шпион и требует твоей смерти. Ты смотри остерегайся его!
— Старина Хуан, я ведь ваш настоящий друг, а никакой не шпион! Все мои поступки говорят за то, что вы можете полностью, мне доверять. А что за иероглифы нарисовал Гэ Вэнь на стене?
— Ай-й-я! Я… ты только не смейся надо мной, но я с самого детства держал в руках только мотыгу — сам понимаешь, не до учебы было, — поэтому даже свой фамильный иероглиф я не могу отличить от остальных. Кто ж его знает, что нарисовал там Гэ Вэнь? Я только слышал, что это фамилия какого-то человека. Пожалуй, первый иероглиф Со, а вот как дальше — не помню, словом, какой-то Со.
— Может быть, Совет?
— Точно, точно! — обрадовался Хуан. — Значит, ты знаешь этого самого Со, а кто он такой?
— Совет — это не фамилия, это название органа власти, который состоит из представителей рабочих, крестьян и солдат. В районах, освобожденных Красной армией, рабочие, крестьяне и солдаты совершила революцию — свергли всех милитаристов, помещиков, мироедов и создали свою народную власть, вот она-то и называется — советская власть.
Хуан слушал его с широко раскрытыми глазами и открытым от удивления ртом, словно ему рассказывали чудесную сказку.
Заметив идущих им навстречу Цинь Бяо, Гэ Вэня и еще нескольких человек, У Чжи прекратил свои объяснения. Подойдя поближе, он по-военному отдал честь. Все ответили ему поклоном. Поклонился и стоявший сзади главаря толстяк Дун, но в его свиных глазках при этом сверкнула такая нескрываемая злоба, что У Чжи невольно вспомнил о предупреждении Хуана.
Обменявшись с У Чжи церемонными фразами о здоровье, встречающие проводили гостя в обширный двор зажиточного дома. У Чжи вместе с Цинь Бяо и Гэ Вэнем прошел в одну из комнат в середине дома. Здесь стояли кровать, стол и несколько длинных скамеек. Сюда же вошли толстяк Дун и старина Хуан. Рябой Чжан сложил в углу свою ношу и вышел из комнаты. Его проводили на отдых в один из флигелей дома.
Все уселись, и мальчик-слуга принес чай.
— На этот раз вы надолго спустились с гор? — непринужденно спросил У Чжи.
— Хм! Разве могу я долго задерживаться? — вопросом на вопрос со злостью в голосе ответил Цинь Бяо. — Разве есть здесь клочок земли, на который я мог бы спокойно поставить свою ногу? — В комнате было душно, он расстегнул куртку, обнажив заросшую черными волосами грудь, и стал обмахиваться большим веером.
— Пусть предки проклянут этого Сюй Яо-мина! — мрачно продолжал Цинь Бяо. — Это такая сволочь! Когда он только стал бандитом и Сычуаньская армия гоняла его по всей провинции, я, Цинь Бяо, спас его, и не будь меня, он давно бы уже сгнил в земле. Сам он получает уже и жалованье и боеприпасы, а о старом друге совсем забыл — выкручивайся, мол, как знаешь! Скажи мне, брат У, можно такого негодяя считать за человека?
Гэ Вэнь, до этого молча куривший самокрутку из какой-то травы, нахмурив брови, добавил:
— Мы здесь находимся уже дня три. Брат Цинь лично дважды разговаривал с ним, но он до сих пор ничего нам не прислал. На языке у него мед, а на сердце — перец. И как только могли назначить командиром полка такого двуличного человека!
— Я думаю, поводов для особых опасений пока нет! — примирительным тоном сказал У Чжи. — Все, о чем вы меня просили, я сделал. Прежде всего я принес вам патроны — пятьсот обойм, — он встал, подошел к сложенным в углу ящичкам и открыл верхний.
— Здесь патроны разных калибров, — объяснил У Чжи. — А для вас двоих я принес несколько десятков обойм пистолетных патронов.
ebooksa