«Этот Дун — законченный негодяй! — подумал У Чжи. — Надо его как-то прибрать к рукам, иначе беды не оберешься!» Вслух он сказал:
— Вот смотрите сами: в вашем отряде все бедняки и только один Дун — помещик. Он к вам прилип из страха перед Красной армией. Если он и впредь будет в отряде, то, кроме вреда, вы от него ничего не увидите. А когда поймете это, будет уже поздно!
— Правильно! — воскликнул Гэ Вэнь и выбежал из комнаты. Хуан — за ним.
У Чжи прислушался. Похоже было, что они вошли в комнату Цинь Бяо, но там было подозрительно тихо.
«Цинь Бяо легко выходит из себя и в таких случаях кричит так, что во всем доме слышно, почему же сейчас там тихо?» — недоумевал У Чжи.
Он открыл дверь и осторожно вышел во двор, будто по нужде. На небе не было ни звездочки. В одном из окон горел свет. Во дворе у этого окна безмолвно застыли две фигуры. Они прислушивались к тому, что делается в комнате. Его заметили, и один из стоявших под окном махнул ему рукой. У Чжи, стараясь ступать осторожно, подошел к ним и узнал Гэ Вэня и Цинь Бяо. Слышно было, как в комнате опьяневший Дун разглагольствует:
— Уйдем, старина Чжан! Дома у меня было полно и слуг, и наложниц, и мулов, и лошадей… И теперь я не желаю прислуживать ему! Как говорится, чаша переполнилась! Я все прекрасно… понимаю… с одного взгляда!
— А-а, ерунда! В эти смутные времена лишь бы прокормиться. «Раз уж стал монахом, то знай себе бей в свой колокол!»
— Ты дальше своего носа ничего не видишь! Уйдем в отряд к Сюй Яо-мину, и там будет у нас и жратва и одежда. Он настоящий командир, не то что этот чурбан Цинь! Цинь сам ходил на поклон к Сюй Яо-мину, но ничего не добился… Сейчас связался с этим негодяем У Чжи, а польза от этого какая? Что за тип этот У Чжи? Я давно… чувствую, что он лазутчик коммунистов… Вот увидите, рано или поздно я убью его!
— Хватит тебе! — прервал его третий голос — Смотри, услышит кто-нибудь, не поздоровится! Ты хорошо знаешь характер Циня.
— Плевать! Чего мне бояться? Я однажды уже чуть было не искалечил его! Цинь мне и в подметки не годится, кто кого бояться должен — это еще вопрос! Если он думает связаться с коммунистами, то я и его на тот свет заодно отправлю, а Сюй Яо-мин за это еще и наградит меня!
Цинь Бяо не выдержал, ударом ноги распахнул дверь и неожиданно вырос на пороге. Толстый Дун и три его приятеля сидели на расстеленной на полу циновке и пили водку. В одной руке Дун держал бутылку с водкой, в другой — разорванный веер. Видно было, что он много выпил: глаза налились кровью, на скулах отчетливо проступили желваки. Увидев Цинь Бяо, он струсил, но постарался не подать виду и, заикаясь, спросил:
— А… брат… Цинь… ты чего хочешь?
— Прикончить тебя! — отрезал Цинь Бяо и подскочил к нему.
Толстый Дун вскочил, словно подброшенный пружиной, и замахнулся на главаря водочной бутылкой, но тот успел схватить его за кисть руки, и бутылка отлетела к стене — осколки ее посыпались на пол. Цинь Бяо изловчился и, схватив толстяка за волосы, сильным рывком бросил его на пол.
— Пощади меня, брат, пощади! — дико заорал толстяк.
Но Цинь Бяо прижал его ногой к полу и достал пистолет:
— Ты ведь хотел получить награду, вот и отправляйся за ней к Янвану[46], — и выстрелил ему в голову.
Позеленевшие от страха приятели Дуна молча наблюдали за происходящим.
Цинь Бяо с совершенно спокойным видом, словно ничего не произошло, повернулся к ним и погрозил пистолетом.
ebooksa