Искатели золота

— Да ведь это и есть ваши прежние часы, — говорит господин Массей, смеясь, — неужели вы все еще сомневаетесь?

— И вы хотите, чтобы я поверил, что их можно было починить в пять минут? Я не так глуп! Не на такого напали, сударь!

— Да их и чинить-то не пришлось, так как им не было сделано никакого вреда.

— А! но ведь у меня есть, кажется, глаза! Я сам видел, как они упали! А когда их толкли, у меня даже мороз пробежал по спине!

— Вам только казалось, что вы это видите; неужели вы не понимаете, что доктор Ломонд заставил вас смотреть на все не своими глазами, что в этом именно и состоит сила фокусника?

— Как! так он растолок не мои часы?

— Ну, конечно, нет!

— Так в чем тогда его заслуга, что он возвратил мне их в прежнем виде? Этак я бы сделал! — сказал толстяк, который, уверовав в волшебство, разочаровался, узнав правду.

— Попробуйте! Эти вещи, как вы сами видите, особенно веселят публику.

— О! мне некогда заниматься такими пустяками, — ответил купец. — Вы знаете, что каждый мой рабочий день доставляет мне по крайней мере два луидора.

Жерар был вне себя от ярости, слушая эти рассуждения винного торговца.

— О! доктор, — шепнул он Ломонду, — заставьте его покориться себе, загипнотизируйте его, это будет так забавно.

Доктор устремил пристальный взгляд на своего ненавистника.

— Господин Брандевин, — обратился он к купцу, — я надеюсь, что никто не заподозрит вас в сообщничестве со мной, если я вас попрошу оказать мне ваше благосклонное содействие «ради бедных». Мне не раз рассказывали о вашей необыкновенной силе. Как вы полагаете, можете вы поднять вот эту гирю?

И доктор указал на одну из самых тяжеловесных гирь, стоящих на палубе.

— Еще бы! Это для меня сущий пустяк! К вашим услугам, сударь!

И Брандевин, как все силачи, любящие похвастать собой, гордо выступил вперед; его широкое лицо сияло радостью. Он ловким движением ухватился за ручку гири. Но, сверх всякого ожидания, гиря осталась неподвижной.

Удивленный Брандевин снова взялся за нее с удвоенным усилием. Но напрасно. Тогда им овладела злость. Он приседает, напрягает все свои силы, рвется, бесится. Все безуспешно: гиря остается точно приросшей к полу.

Брандевин побагровел; его глаза чуть не вышли из орбит, жилы надулись и со лба струился пот.

— Здесь какое-нибудь мошенничество! — прорычал он в бешенстве. — Гири прикреплены к полу.