— Шакур, посиди здесь с бойцами. Я сейчас приду, и мы обязательно поможем твоей маме,-
сказав это, я побежал туда, где медики развернули госпитальную палатку.
Нашёл нашего взводного и объяснил ему суть дела. Он позвал врача и спросил, что тот думает. Врач лишь ответил, что надо больную доставить сюда.
— Волк, берёшь с собой пять человек: трое прикрывают, двое — с носилками. И, давайте осторожно. Не думаю, что стоит ждать провокации, но будьте внимательны.
— Есть, товарищ старший лейтенант, — козырнул я и побежал обратно.
Домчавшись до БТРа, я начал давать команды:
— Родной, Кудря, Ничей, вооружаемся автоматами и полный БК. Илдус, Устин, отстёгиваем носилки из БТР. Идёте налегке, только с автоматом и одним магазином.
Быстро вооружившись, мы подошли к парнишке.
— Ну что, Шакур? Веди нас, твою маму надо срочно в больницу.
Мы двинулись по тропинке вслед за ним. Пересекли улицу, огибающую понизу место нашей стоянки. Повернули в переулок, и зашли в довольно просторный двор, огороженный со всех сторон высоким глиняным забором. Ничей остался возле входа. Я, Родной и Кудря рассосались по двору, занимая выгодные позиции. Дом представлял собой конструкцию в виде буквы «П» с плоской крышей, и только два пристроя по обоим концам имели небольшие купола. По центру дома был пристоен навес над дастарханом. С двух сторон от него было два входа. К одному из которых и направился парнишка. Илдус и Устин двинулись было за ним, но он пресёк их попытку, остановив жестом.
— Хаарам, — сказал он. И стало ясно, что там женская половина дома.
Он взял носилки из рук наших бойцов и направился к двери, что-то сказал. Дверь открылась и оттуда вышли две худенькие девчушки, одна из которых была в чадре. Они забрали носилки и скрылись за дверью. Мы терпеливо ждали.
Спустя пять минут дверь открылась, и девочки вынесли на носилках хрупкую женщину, замотанную по самые глаза во всё черное. Поставили носилки на землю и также, молча, ушли обратно. Парни подхватили носилки, и мы поспешили убраться под защиту наших БТР.
Отнесли женщину в полевой госпиталь. И вернулись обратно, к работе над укреплениями. Всё это время Шакур так и сидел возле нашего БТРа и молил Аллаха о спасении его матери, и чтобы он дал ему силы справиться со всем происходящим.
Закончив работу, мы собрались ужинать. Семён уже разогрел гречневую кашу с тушёнкой.
Мы сели в кружок возле костра и пригласили Шакура, наложив ему в котелок изрядную порцию каши. Дали большой кусок хлеба, испечённого на заставе (хлеб там печь умели) и кружку с ароматным индийским чаем, изрядно подслащённым. Ел он отрешённо, чисто механически, без какого-либо выражения на лице. Но нам было приятно, что он всё съел. Теперь хоть не загонит себя в истощение от переживаний.
Когда начали опускаться сумерки, пришел Илдус с новостями для нашего бачи.
Выяснилось, что у его матери обострился аппендицит, и ей пришлось срочно делать операцию. (Не знал парнишка, если бы мы здесь не оказались, то мать его бы, скорей всего, умерла). Всё прошло нормально, и она отдыхает в госпитальной палатке. Глаза Шакура просияли, и он спросил у нас, когда её можно забрать. Илдус объяснил ему, что дня три ей надо полежать под наблюдением врачей. Он погрустнел и засобирался домой.
Я вспомнил, что у него там остались две девочки и спросил:
— Шакур, там были твои сёстры?
ebooksa