В углу ресторана высился когда-то щеголеватый, словно дорогой автомобиль, бар, отделанный полированным деревом. Но щеголеватый он был до уличных боев. Теперь его наскоро зашили крашеными досками, и он потерял былую элегантность, стал похож на старый деревянный сундук.
И тем не менее ресторан был полон. Несколько офицеров с девушками, компания инженеров, приехавших из Москвы, железнодорожники в серой форме с серебряными погонами, местные завсегдатаи с дамами, блещущие остатками варшавской элегантности.
Микульского хорошо знали в ресторане. Почтительно поклонился мордатый швейцар, метр, бросив гостей, устремился навстречу фотографу.
На эстраде появилась певица, высокая, красивая блондинка с усталым лицом. Увидев Микульского, она послала ему воздушный поцелуй.
Микульский раскланивался со знакомыми, пробираясь к стойке бара.
Певица запела. Голос ее, низкий, чуть с хрипотцой, заполнял зал щемящей грустью.
Несколько пар пошли танцевать.
Один из офицеров, сидящих за столом, внимательно следил за фотографом. Он видел, как Микульский подошел к бару, поздоровался с барменом, взял налитую рюмку, повернулся к соседу, заговорил с ним.
Микульский выпил и заказал еще одну рюмку. Он стоял у бара, облокотившись на стойку, глядя куда-то за спину бармена. Казалось, он весь под обаянием голоса певицы, под обаянием старого довоенного танго.
Высокий человек в коричневом спортивном пиджаке, в бриджах и офицерских сапогах с высокими голенищами бросил на стойку деньги и пошел к выходу, протискиваясь через толпу танцующих.
Микульский допил рюмку, вынул из кармана платок, вытер губы.
Высокий человек подошел к дверям в гардероб, оглянулся и цепко, оценивающе оглядел зал. Толкнул дверь. В вестибюле ресторана гардеробщик натягивал плащ на подгулявшего посетителя. Двое офицеров надевали фуражки у треснувшего наискось зеркала.
Человек взял свою кепку, подошел к зеркалу. На одну минуту в мутноватой глубине его он встретился глазами с офицером, вышедшим за ним следом. Скользнул взглядом по вестибюлю. Заметил напряженные лица офицеров, двоих в милицейской форме у выхода, почему-то растерявшегося гардеробщика.
И вдруг он стремительно пересек вестибюль и прыгнул в окно. Зазвенело разбитое стекло.
Он мягко, умело упал на ноги в кривом узком переулке и выдернул из кармана пистолет.
— Стой! — крикнул кто-то.
Человек выстрелил и, петляя от стены к стене, побежал по переулку.
— Стой!
Зарокотал за спиной мотор.
Он оглянулся, прижался к стене, двумя руками поднял тяжелый парабеллум.