– Мамы?
Молодой человек ответил легким кивком:
– Он словно боится шелохнуться, когда ее слушает, и, хотя кажется, что его глаза неспособны ничего выражать, они часто блестят.
– Я не обращала внимания.
Асдрубаль удивился:
– Ну тогда, вероятно, ты впервые на что-то не обратила внимания.
Айза обратила внимание в тот же вечер. Они сидели вокруг большого стола в просторном канее сборщика каучука Хуана Сокорро Торреальбы. Аурелия Пердомо вкратце поведала о злоключениях семьи, начиная с того момента, когда отпрыск влиятельного семейства на Лансароте вознамерился изнасиловать ее дочь, а Асдрубаля угораздило его убить.
Золтан Каррас ни на секунду не отрывал взгляда от ее лица. В его глазах, прозрачных, словно пузырьки газировки, читалось нечто большее, чем восхищение, которое способен испытывать зрелый мужчина по отношению к привлекательной женщине: он словно искал скрытые детали, черты, жесты, силясь восстановить в памяти какой-то уже преданный забвению образ.
Казалось, будто «мусью» Золтан Каррас пытается заново открыть Аурелию Пердомо. И вот, после кофе, когда старик Торреальба уже протянул руку к своей лучшей бутылке рома, с губ Айзы, не осознававшей, что она делает, слетело имя:
– Роза Ветров.
Венгр одарил ее долгим благодарным взглядом и с улыбкой сказал:
– Я уже два дня пытаюсь вспомнить, на кого похожа твоя мать, и вот ответ: на Розу Ветров.
– Это что, шарада? – поинтересовалась Аурелия. – Во что это вы играете?
– Ни во что не играем, – просто ответил венгр. – Роза Ветров была анархисткой, бойцом ополчения, я жил с ней в Мадриде в тридцать седьмом году.
Аурелия повернулась к дочери и растерянно спросила:
– Ты что, с ней знакома?
– Нет.
– Айза не может ее знать, – поспешно заметил Золтан Каррас. – Ее убили в том же году.
– Как же так?..
В течение долгой минуты, когда было слышно только бульканье рома, который Хуан Сокорро разливал гостям, все переглядывались. Было ясно, что ни Торреальба, ни Себастьян, ни Асдрубаль Пердомо не понимают, о чем идет речь.