– Завтра я им так и скажу. А сейчас попытайтесь заснуть и больше не думайте об этом.
– Заснуть? – изумилась она. – Уж не думаете ли вы, что я могу спать, зная, что дикари находятся рядом?
И все-таки уснула. «Цивилизованных» мало-помалу сморил сон: сказались усталость и эмоции. Всех, кроме венгра, который сидел так же неподвижно, как и туземцы, направив все свое внимание на Айзу. Та после полуночи начала стонать и вздрагивать и в итоге внезапно проснулась и уставилась на индейцев: глаза у нее при этом чуть не выкатились из орбит, – а те по-прежнему не сводили с нее взгляда.
Потом, заметив, что Золтан Каррас тоже на нее смотрит, она в сердцах воскликнула:
– Ну вот, добились своего! Они вернулись!
– Кто?
– Все! Все вместе.
– Что они тебе сказали?
– Я не захотела их слушать.
– Но о них, о больных. Что они тебе сказали?
– Ничего.
– Ничего?
– Совсем ничего. Они приходят ко мне со своими проблемами и просят о помощи.
– Тогда засыпай снова! – хриплым шепотом приказал венгр. – И сохраняй спокойствие, потому что от тебя зависит, выпутаемся мы из этой передряги или нет.
Айза не ответила. Она вытянулась в гамаке, прислушалась к шуму дождя, который пришел с юга, налетел, словно ветер, чтобы с бормотанием удалиться. Прислушалась к пению тысячи птиц в сельве, воплям обезьяны-паука, реву арагуато[24] и даже недовольному мяуканью ягуара где-то вдалеке. Прислушалась к треску пламени, легкому мерному дыханию своего брата Асдрубаля и безмолвию застывших туземцев, взгляды которых ощущала на себе. Прислушалась и, оставаясь в полном сознании, ясно уловила бормотание мертвецов, которые ее звали: Дамиана Сентено и дона Матиаса Кинтеро; Сеньи Флориды, предсказывавшей будущее по внутренностям акул маррахо, и Кандидо Амадо; Абигайля Баэса, как всегда, верхом на черном коне и Рыжего Ромуло с тройкой гнедых; Гойо и Рамиро Галеонов.
На рассвете она металась в лихорадке, дрожала и тряслась в ознобе, и венгр Золтан Каррас воспользовался случаем, чтобы торжественно объявить ошеломленным индейцам:
– Сейчас гуарича иметь плохих духов. Мы нести ее очень далеко. Скоро вылечить больных.
Никто не осмелился спорить: все и без слов было понятно, – и не стал артачиться, когда седовласый шаман приказал четверым из своих спутников нести Камахай-Минаре на носилках, в то время как другие расчищали тропинку для удобного прохода.
А сам он остался там, с больными, в ожидании, когда злые духи окончательно удалятся и больные смогут вернуться и рассказать женам, детям и детям своих детей, что были избраны небесами – служить живым примером могущества богини лесов, явившейся в образе высокой, красивой, зеленоглазой гуаричи, которую посещали покойники.
Потому что на протяжении всей долгой ночи старик, больные и даже большинство молчаливых воинов тоже слышали, поверх шума дождя, пения ночных птиц, рева арагуато, воплей обезьяны-паука или голодного мяуканья ягуара, далекие голоса мертвых, призывы, плачи и мольбы целой армии духов «цивилизованных».