Он и сам не понимал себя. То ли из-за мерзкого страха, все чаще одолевавшего его, то ли из злости на то, что весь окружающий мир живет согласно законам добрососедства и только один он вынужден мучиться, прятаться, бояться, но на него порой находило желание взорвать этот мир. А потом наступало раскаяние, как вот сейчас, когда он брел следом за Мирдзой, но отстав так далеко, чтобы она, оглянувшись, не рассмотрела, какое расстроенное, огорченное у него лицо. И догнал ее только возле дома дяди Генрика…
Утром первого февраля Мирдза уезжала в город. Накануне они долго сидели в большой комнате лесника возле круглой печи и мирно разговаривали. Поздно вечером вышли попрощаться с лесом, который шумел под порывами морского ветра, шедшего верхом. Под деревьями было совсем тихо, как будто в лесу было две жизни: вверху — беспокойная, внизу — застоявшаяся, неподвижная. И Бертулис вдруг подумал: это так и есть! Жизнь Мирдзы — движение, непокой, а у него — болото, засасывающее его все глубже, может быть, до той минуты, когда он уже не успеет вскрикнуть «Спасите!».
12
Альвирас чрезвычайно волновался перед встречей с легендарным Будрисом. Граф, провожавший Альвираса на хутор Арвида, устал от расспросов и был вынужден напомнить о правилах конспирации.
Будрис принял «посланца» очень любезно, на столе стоял обильный ужин, и Альвирас, отогревшийся и обсохнувший, переодетый в костюм хозяина, предъявил «господину Будрису» свои верительные грамоты, проявленные письма Силайса, которые Будрис прочитал раньше, чем Альвирас, и радиограмму, которой Будрис еще не видел: она была получена Альвирасом до того, как его шифры были прочитаны шифровальщиками на улице Стабу…
«Норд» запрашивал:
Будрис набросал ответ и отдал Альвирасу для передачи по радио. Будрис дал согласие на посылку «одного из друзей» в центральную Россию, и Альвирас проникся еще большим уважением к своему новому начальнику.
— Когда прикажете передать?
— Во время очередного сеанса. Они ждут! — строго сказал Будрис.
— Я сам с удовольствием поехал бы туда! — пылко воскликнул молодой человек.
— Вы говорите по-русски без акцента? — поинтересовался Будрис.
— Я знаю русский, но давно уже не разговаривал ни с кем из русских! — признался Альвирас.
— Ну что же, я устрою вам практику.
— Как? — удивился Альвирас.
— На следующей неделе вы все переходите на зимние квартиры. Я распоряжусь, чтобы Граф поселил вас и вашего помощника на хутор, хозяин которого знает русский и женат на русской женщине…
— Но… русская женщина… Разве это не опасно?
— Русские тоже бывают разные, как и латыши, — усмехнулся Будрис. — Его жена — дочь священника, да и сам хозяин, хотя он и латыш, православный. Так что не рекомендую заводить с ним споры о религии…
— Я буду очень рад, господин Будрис! Признаться, в лесном лагере с каждым днем становится труднее…
— Мы живем так уже долгие годы! — сурово напомнил все время молчавший Граф.