Чайки возвращаются к берегу. Книга 2,

«Взвешиваем все возможности возвращения нашего друга к вам. О конкретных действиях буду информировать…»

Ввиду важности сообщений из Лондона Будрис нарушил запрет англичан: в связи, со смертью Петерсона не выходить в эфир. Но Будрис использовал рацию Делиньша, спрятанную в глубоком лесу, где пеленгаторы пока не появлялись. Он передавал:

«Лидумсу. Рады успешному окончанию переговоров и достигнутым результатам. Если вы с Силайсом считаете, что все наши вопросы улажены и решены, ускорь свое возвращение. Ждем сообщения Силайса о сроках операции, чтобы можно было заранее организовать все для приема. Желательно, чтобы ты оказался среди своих знакомых как можно быстрее. Договорись конкретнее о создании нашего постоянного представительства в Лондоне, предложенного Силайсом, и о практических задачах этого представительства. У нас все спокойно. По собранной до сих пор информации, активность чекистов в Курляндии значительно ослабла. Проведенное весной перемещение некоторых групп прошло без каких-либо происшествий. Будрис».

Лидумс внимательно читал эту весточку с Родины. Слова о «перемещении некоторых групп» обозначали, что шпионы и их «помощники» из оперативных работников Комитета госбезопасности переведены с хуторов в лесные бункера, хотя в лесу еще сыро и холодно. Но весной на хуторах начинаются полевые работы, и держать там посторонних людей опасно. Для Будриса и его людей начинался опять самый тяжелый период жизни в лесу. Сообщение о том, что «у нас все спокойно», было предназначено для англичан, чтобы они поторопились перебросить Лидумса и сопровождающих его людей морем на катере Хельмута Клозе.

Но, как Лидумс и предполагал, в самое светлое время года Хельмут Клозе не желал снова рисковать катером. После нескольких совещаний с Маккибином и полковником Скоттом Силайс передал Будрису:

«Технические обстоятельства не позволяют провести эту операцию весной. Поэтому возвращение Лидумса планируем на осень, сразу же, как позволит темнота…»

Лидумс был вынужден согласиться с многоопытным Силайсом. Одновременно с ним он направил и свою радиограмму:

«Как сообщил Силайс в своей радиограмме, до осени возвратиться не смогу, хотя задание и выполнено. Но лето не пройдет даром, так как мне предоставлены широкие возможности изучать все необходимое, что может пригодиться в дальнейшей работе организации. Как мы договаривались ранее, было бы целесообразно жене выехать на лето из Риги, чтобы подкрепить мое алиби…»

Последнее замечание Лидумса о создании алиби очень понравилось Маккибину и Скотту: мистер Казимир действовал в полном соответствии с данными ему инструкциями «Норда». Но еще более понравилась эта строчка из радиограммы Балодису и генералу Егерсу, так как для них она обозначала, что положение Лидумса устойчиво и что он продолжает изучать работу «Норда» и тех людей, которых «Норд» предполагает отправить в Советский Союз в будущем…

4

Англичане согласились выполнить просьбу Зариньша о пересылке подлинного экземпляра «Решений лондонского совещания» в группу Будриса через мистера Казимира, а предварительно передать их в тайнописном сообщении. Об этом доложил на совете Силайс.

Акции Силайса в эту весну значительно повысились. Во-первых, группа Будриса оказалась наиболее дееспособной из всех групп, засланных из Лондона. Во-вторых, официальное участие в совещании сделало Силайса персоной грата в глазах «Норда». Все-таки почтение к различным церемониям у англичан в крови, а поскольку участие в государственном совете возвело его в ранг министра эмигрантского правительства, на каком бы пустом месте ни росло это «правительство», соответственно поднялось и уважение к нему. А вместе с уважением — и доходы. Он уже приобрел машину, и, конечно, не будуар на колесах, а вполне старомодную, громоздкую, которая, будучи припаркованной неподалеку от «Норда», выделялась среди малолитражек других сотрудников.

Но так как своим возвышением Силайс был обязан, в сущности, Лидумсу, а Лидумс оставался его союзником в постоянной и изнурительной борьбе с Ребане и Жакявичусом, то и он опекал Лидумса как мог.

Через несколько дней Силайс навестил Лидумса.

В Лондоне наступило жаркое лето, город постепенно пустел. Готовились отбыть в отпуск и министры, и члены парламента. Только разведка не прекращала работы.

Силайс оставил машину где-то на другой улице и пришел пешком. У него был служебный портфель, прикрепленный браслетом к кисти руки. В таких портфелях обычно разведчики переносили особо важные документы. Браслет был скрыт рукавом, но стальная цепочка, слишком длинная, свешивалась колечком.

Лидумс только что вернулся с этюдов — писал летний Лондон и теперь раскладывал полотна и листы бумаги с городскими пейзажами. После длительной работы в государственном совете он наконец выполнил приказ Маккибина и отдыхал. Бродил по городу, писал, иногда выезжал вместе с Норой, если она была свободна, за город, на природу, но больше проводил время в одиночестве. Он уже давно привык жить и думать в одиночку.

— Вы с новостями? — приветствовал он Силайса, указывая взглядом на портфель.

— Подготовил письмо Будрису и хотел посоветоваться с вами…

— Очень рад! — живо воскликнул Лидумс. Он видел, что Силайс чем-то недоволен. Скорее всего, Силайс сунулся со своим письмом к полковнику Скотту, а может быть, и к Маккибину. И кто-то из них посоветовал показать письмо сначала мистеру Казимиру. Он непринужденно добавил: — Давайте подышим вместе дымом латышского лесного костра!