Когда оркестр остановился передохнуть, я отвел Лили к ее любимому месту у открытого окна, а сам совершил круг по залу, чтобы посмотреть, как обстоят дела, и пораскинуть мозгами. Уэлч стоял у возвышения для оркестра, и я прошел мимо него, чуть не зацепив его локтем, желая продемонстрировать, что он для меня не существует. Если Морли Хейт так и останется сидеть на стуле в вестибюле, когда Вулф пройдет в жилую часть дома, значит, они что-то затевают. Увидев, что я отвел Сэма к Вулфу, Хейт, само собой, затаится и, как только Сэм выйдет, накинет на него ошейник, а Сэм — единственный человек, из кого Вулф может вытянуть что-то стоящее. И дело не в том, что ему не хотелось распространяться о том четверге, когда Броделл отправился на Берри-крик, — ведь во вторник и среду Броделл общался только с ним и ни с кем больше. А если бы Вулф вытянул что-то из Сэма, Сэм наверняка бы не устоял и перед Хейтом. Перспектива, что едва забрезживший для нас свет может забрезжить и для Хейта, меня тоже не устраивала, и я знал, что и Вулфа также. Пробравшись к двери, я окинул взглядом вестибюль. Хейт сидел за столом Вуди с книжкой в руках, но Вулфа там уже не было.
Расхаживая по залу в течение получаса, пока играл оркестр, я увидел сто восемьдесят три лица: около половины из этих людей я знал по именам, включая тех, с кем я вас уже знакомил: всех с ранчо Фарнхэма, Пита Инголса и Эмметта Лейка с «Ранчо Дж. Р.». Пит танцевал с Лили, и когда они оказались рядом, она пригрозила мне пальцем. Сэма Пикока по-прежнему не было, но я увидел его знакомую, ту девушку, которая неделей раньше сказала ему, что он ужасно выглядит. Она была в той же самой блузке вишневого цвета или точно в такой же. Когда оркестр сделал передышку и она с видом явного недовольства отошла от своего партнера, я отвел ее в сторонку и сказал:
— Я танцую лучше него.
— Знаю, — буркнула она. — Я видела. Вы — Арчи Гудвин.
Вблизи она выглядела моложе и симпатичнее. Некоторые девушки вблизи действительно выглядят лучше…
— Если вы знаете мое имя, тогда мне следует знать ваше.
— Пегги Трюетт. Спасибо за сообщение о том, что вы хорошо танцуете. Приму к сведению.
— Ну, это я лишь чтобы поддержать разговор. Теперь очередь за вами. Ради этого я к вам и подошел.
— Ну еще бы. — Она отвела в сторону прядь волнистых светлых волос. — Я знаю, вы робкий, в этом ваша беда. А я нет. Я бы хотела принять ваше предложение, но, пожалуй, не приму. Я видела вас здесь много раз, вероятно, вы меня тоже, но никогда не подходили ко мне прежде, так почему же подошли именно сейчас? Угадать не так уж трудно — вы хотите спросить у меня о Сэме Пикоке.
— А разве с ним что-то случилось?
— Вы прекрасно знаете, что с ним. Вы и ваш толстяк Ниро Вулф так обработали его вчера вечером… И все потому, что он прислуживал тому дьюду, но ведь у него такая работа. Да я бы на его месте так вам…
Ее взгляд с моего лпца переместился на какую-то точку за моей спиной, девушка отошла. Она нечаянно задела меня за руку, я повернулся и увидел Сэма Пикока. Он 3aj метил направлявшуюся к нему Пегги Трюетт и пошел ей навстречу, а я бросил взгляд на свои часы: до одиннадцати оставалось девять минут. Оркестр заиграл снова, я приблизился к выходу и стал наблюдать, как образуются пары: Лили и Вуди, Билл Фарнхэм и миссис Эмори, Пит Инголс и Диана Кэдэни, Арман Дюбуа и какая-то женщина в черном платье, Уэйд Уорти и девушка с ранчо, что находилось выше, по реке. Эд Уэлч, помощник шерифа, сидел около оркестра и обозревал пространство вокруг себя.
Я был нужен там, как уздечка без удил, а поэтому вышел и направился в вестибюль. Хейт, положив ноги на стол Вуди, читал журнал. Ои молча посмотрел на меня. Мне тоже нечего было ему сказать. Я прошел взглянуть на величайшее изречение американской литературы. Вследствие чего оказался на расстоянии вытянутой руки от Хейта, сосчитал до ста и обернулся. Так и есть: заместитель тоже следует за мной. В голове у меня возникли три реплики, одна другой остроумнее, но я наложил на них вето, направился к двери в конце вестибюля и закрыл ее.
Я оказался в доме Вуди, в кухне, похожей на ту, что в хижине Лили, только в миниатюре. За кухней располагались спальня и ванная, тоже маленькие, а за ними комната, которую Лили называла «Музеем». Она была большая, примерно девять на двенадцать метров, с шестью окнами, и в ней хранились образцы почти всех товаров, которыми торговал отец Вуди. Чего тут только не было: от восьми сортов жевательного табака до набора кружевных занавесок на карнизе. Самым тяжелым экспонатом был двадцатишестидюймовый точильный камень, а самым большим — похожий на маслобойку. Обстановка в комнате была довольно простая: стулья, осветительные приборы и полки с книгами в твердых переплетах. Это была личная библиотека Вуди.
Две книги лежали на столике у степы, а одну держал в руках Ниро Вулф, расположившийся в просторном кресле у стола. Слева от него горела настольная лампа, справа на столике с теми двумя книгами стояли стакан и две бутылки пива, одна пустая, вторая заполнена наполовину. Он здорово устроился, и мне следовало бы повернуться и уйти, но Вулф поднял глаза и сказал:
— Нет, черт побери!
Он имел в виду, где меня черти носили. Я пододвинул стул поближе к нему, сел и произнес:
— Я же говорил вам, он придет поздно. Только что появился.
— Ты с ним не разговаривал?
— Нет. Боюсь, из этого ничего не получится.
ebooksa