Медичи

– Достаньте нам проводника, – сказал Козимо хозяину. – Я помню, что в вашем городе много замечательных памятников старины.

– Как же, древние этрусские гробницы, церковь Мадонны дель-Парто, древний амфитеатр и грот Орланда. Я дам одного из моих людей, и он вам все это покажет.

Козимо поклонился и последовал за хозяином, который привел его в маленькую комнатку и обещал употребить все старания, чтобы приготовить хороший ужин.

Хозяин вышел, а Козимо позвал своего слугу, чтобы вычистить платье и клинок шпаги, запачканный кровью разбойника. Вскоре за ним пришел Пикколо.

– Идемте, – сказала Лукреция, выходя к нему навстречу, – наш проводник ждет, и мне не терпится показать вам памятники древности, которые теперь еще живее вспоминаются мне. Пикколо, останься дома, отдохни и смотри, чтобы стол был накрыт к нашему возвращению.

– Я не устал, – ворчливо сказал Пикколо, враждебно глядя на Козимо. – Наш переезд так же мало утомил меня, как этого синьора.

– Ты дитя и не соразмеряешь свои силы с возможностями, – возразила Лукреция, смеясь. – Я должна заботиться о тебе, чтобы ты приехал в Рим бодрым, поэтому приказываю остаться здесь и смотреть, чтобы стол хорошо был накрыт.

Пикколо отвернулся и бросился в кресло. Лукреция и Козимо ушли.

– Пикколо как собачонка, – со смехом сказала она, спускаясь по лестнице, – ему всегда хочется быть около меня, а ходить по скалам было бы ему слишком трудно.

Ожидавший внизу проводник повел их к Порта Романа, откуда дорога в Рим спускалась к ущелью. Везде были видны гробницы в скалах с высеченными надписями. Наконец они пришли к отвесной скалистой стене у самой дороги, над которой росли могучие дубы.

Над небольшим отверстием в каменной стене были высечены слова: «Здесь замедли шаг, это место священно».

– Да, да, здесь! – радостно вскричала Лукреция. – Я вспоминаю, какое впечатление это произвело на меня, когда я была ещё ребенком.

– Это церковь Мадонны дель-Парто, – сказал проводник, останавливаясь у отверстия. – Вероятно, древняя гробница, которой пользовались христиане для молитв, а теперь она посвящена Богоматери.

Он вошел первым, а за ним Лукреция, которая подала руку Козимо, точно хотела его вести.

Пещера, в которую они вошли и где глаз должен был сперва привыкнуть к темноте, представляла высокий свод, разделенный столбами на три части. В глубине находился алтарь, и рядом, у запертой двери ризницы, неугасимая лампада. На алтаре, перед изображением Богоматери, горели две толстые восковые свечи. Все это, высеченное из природных скал, производило удивительное впечатление. Смягченный дневной свет проходил через отверстие, а лампада и свечи бросали на стены фантастические тени.

– Не правда ли, как хорошо? – сказала Лукреция, пожимая руку Козимо. – Нигде ничего подобного не увидишь. Вы не пожалеете, что согласились по моей просьбе подольше остаться здесь.

– Напротив, я благодарю вас, – с волнением сказал Козимо. – Я ничего подобного не видел и никогда не забуду это впечатление.

– Тогда я уверена, что у вас останется хоть одно воспоминание о нашей встрече, – заметила Лукреция шутливо, но удивительно задушевным тоном. – Точно прошлые столетия встают перед нами, сообщая нам священные откровения. Здесь была гробница, предназначенная для вечного покоя смерти, а потом здесь снова возникла жизнь, принося даже в могилу радостную весть… Но мы забыли поклониться святыне, – добавила она, указывая на проводника, преклонившего колено перед алтарем.

Все еще не выпуская руки Козимо, она подвела его к алтарю, встала на колени и шептала молитву, глядя на образ Мадонны, а Козимо тоже опустился на колени рядом с нею.

Торжественная тишина царила в скалистом своде.