Голова ее откинулась на подушки, она глубоко вздохнула, вздрогнула и вытянулась. Доктор склонился над ней, пощупал пульс и торжественно произнес:
– Скончалась.
Лоренцо опустился на колени и тихо молился. Все последовали его примеру. Потом Лоренцо поднялся и сказал с волнением:
– Она мирно скончалась. Упокой, Господи, ее душу. Я свято исполню мой долг перед Джулиано. Прошу вас, Антонио, позаботиться о ее погребении. Ребенка я оставлю сегодня еще на вашем попечении, а завтра его перевезут ко мне, где он найдет родной дом, как было бы при жизни его отца.
Он поцеловал маленького Джулио и направился к своему паланкину.
Клодина так бежала, что слуга едва поспевал за ней. Улицы значительно опустели, но кое-где еще попадались сборища. Иногда их останавливали, но тогда слуга заявлял, что они несут послание Лоренцо в синьорию, – толпа расступалась с криками: «Палле! Палле! Да здравствует Лоренцо!»
Перед дворцом синьорин собралась значительная толпа, и шли оживленные разговоры.
– Поймали Жакопо Падди!.. Крестьяне Кастаньо задержали его… сейчас приведут.
И отовсюду раздавались проклятия.
Клодина ничего не слышала, она только стремилась вперед, и слуге едва удавалось прокладывать ей дорогу.
Под порталом ее направили в большой внутренний двор. Там горели факелы.
Гонфалоньер стоял на ступенях подъезда с несколькими членами совета, а в стороне – чесальщик с теми, кто присутствовал при допросе Монтесекко. Посреди двора перед плахой, покрытой черным сукном, стоял на коленях Монтесекко, а рядом палач с закрытым липом, с мечом в руке. Онемев от ужаса, Клодина остановилась, упала на колени и протянула руку с запиской Лоренцо. Она хотела крикнуть, но голос не повиновался ей. Слуга взял записку из ее рук, подбежал к гонфалоньеру, но в это время с тупым звуком опустился меч палача, кровь брызнула, и голова Монтесекко скатилась на землю…
– Дай ему, Господи, вечный покой, – торжественно произнес священник среди гробового молчания.
Клодина отчаянно вскрикнула и упала без чувств.
В эту минуту слуга передал гонфалоньеру записку Лоренцо. Петруччи прочитал ее при свете факела и мрачно сказал:
– Теперь уже поздно, и, может, так и должно было быть. Лоренцо подобает прощать и оказывать милости, но мы, судьи республики, не можем щадить тех, которые сами нарушали законы… Кто этот юноша? – спросил он.
– Не знаю, – отвечал слуга.
– Я знаю, благородный гонфалоньер, – сказал подошедший священник. – Монтесекко сообщил мне свою последнюю волю… Позвольте мне взять этого юношу под мою охрану.
Гонфалоньер согласился, священник послал за паланкином, чтобы в сопровождении слуги отнести неподвижно лежавшую Клодину в монастырь кармелиток, а тело Монтесекко было положено в приготовленный гроб.
Едва священник удалился из синьории, как с улицы снова, раздались дикие крики. Гонфалоньер, направившийся было во дворец, остановился. Густая толпа вошла с улицы во двор. Тащили человека в разодранном платье, растерзанного, с бледным искаженным лицом. При свете факелов все узнали Жакопо Пацци.